style="font-size:15px;"> – Лучше чай.
– Чая у меня нет.
– Мне кофе нельзя, у меня гипертония.
Майклу стало стыдно: ему нечего было предложить приехавшей матери. Он стал копаться в холодильнике в поиске чего-нибудь съестного. Амалия снисходительно смотрела на старания сына.
– Стакан воды, если можно, я не голодна, – сказала она.
Майкл поспешил выполнить просьбу, налил в кружку воду из-под крана. Мать скептически посмотрела на содержимое кружки и дрожащими пальцами поставила ее на стол, едва не опрокинув. Майкл, заметив это, встревожился. «Тут явно не только гипертония» – подумал он.
– Чем ты болеешь? – прямо спросил Майкл.
– Только сильно не переживай, хорошо? – слабо проговорила мать. – Уже ничего исправить нельзя. Я не хотела тебе сообщать, но скрывать это бессмысленно, тебе Клод и так все бы рассказал…
Амалия сделала паузу. Майкл молчал, опасаясь, что услышит самое худшее…
– У меня рак желудка. Неоперабельный.
Майкл почувствовал, что его внутренности скрутило невидимой рукой. В его груди образовалась пустота. Сказанное не сразу уложилось в его голове…
Но сознание Майкла, на удивление, оставалось ясным. Казалось, прошла вечность, прежде чем Майкл тихо произнес:
– Когда это началось?
– Где-то год назад.
– И все это время ты мне ничего не говорила?
– Я не хотела тебя расстраивать. Я и… и мужу не сразу сказала об этом, Клод тоже не сразу узнал, а ты… ты живешь отдельно, не общаешься с нами, я думала, что будет правильным ничего не говорить об этом, но ты… ты же мой сын, ты должен знать об этом.
Майкл молчал, он не знал, что ему сказать.
– Но все не так плохо, – продолжала мать. – Я прохожу паллиативную химиотерапию, рост опухоли контролируется, месяц назад мне проводилась гастроэнтеростомия, чтобы восстановить прохождение пищи. Доктор Ларрсон остался доволен результатом, он сообщил, что ситуация с моим раком стабилизировалась, опухоль не разрастается.
– Это же рак. Гарантий дать никто не может. Какая стадия?
Мать помешкала, потом ответила.
– Четвертая.
Майкл сел на стул и уткнулся лицом в ладони. В его памяти прорисовались неприятные воспоминания: ссора с матерью, его слова, сказанные ей в последний раз, когда он ее видел. Чувство стыда ворвалось в его грудную клетку, заполнив собой пустоту, которая там находилась.
Мать села рядом с Майклом и посмотрела на него. Чувствуя взгляд матери, Майкл отвел лицо от ладоней, но взглянуть на мать не решился. Он тихо сказал:
– Прости.
– За что? – спросила Амалия.
– За все… за то, что я наговорил тебе. Я не знал тогда… что ты уже…
В уголках глаз защипало,
