в голову что от твоих правильных поступков может быть плохо другим людям? – спросила мать. Ее глаза, все еще мокрые, метали молнии. – Ты не думал, что сейчас не время говорить о моих ошибках? Не думал, что ты слишком юн, чтобы судить меня?
– Неубедительный довод, – холодно сказал Майкл. – Я, конечно, расстроился, узнав, что ты больна, но твоя болезнь не должна стать оправданием твоих действий по отношению ко мне. Да и то, что я младше тебя, и то, что я твой сын, не должно являться барьером в выяснении отношений.
– Ты так и будешь осуждать меня за ошибки прошлых лет? – гневно произнесла мать. – Ты жив и здоров, у тебя своя жизнь, чего же ты вспоминаешь прошлое? Если ты и совершал ошибки, то у тебя есть достаточно времени, чтобы их переосмыслить… в отличие от меня. Так что не надо припоминать мне то, что я совершила когда-то, сейчас не время для этого.
– Времени потом может и не быть, – жестко сказал Майкл.
Амалия встала и посмотрела на сына с холодной яростью.
– Ты хочешь поскорее свести меня в могилу, сынок?
– Нет. Смысла нет. Все наследство достанется Филу или Клоду.
Амалия отвесила пощечину сыну.
– Я тебя не так воспитывала!
Майкл усмехнулся, потирая покрасневшую щеку.
– Ты меня никак не воспитывала.
– Видимо, ты заслужил, что люди к тебе так относятся, – с издевкой произнесла мать. – Ты циничен и злопамятен, и пока не изменишься, будешь сам от этого страдать.
– В любом случае моих страданий ты не увидишь, – с желчью сказал Майкл. – Вряд ли ты вернешься после моих нелицеприятных слов, даже если излечишься от рака, верно?
– Так ты действительно хочешь моей смерти? – сделала вывод мать. – Ты даже не отрицаешь этого.
– Не нужно бросаться громкими словами, – раздраженно бросил Майкл. – Ты же знаешь, что я не хочу твоей смерти…
– Я уже не уверена в этом. Я тебя давно не видела. И спеси в тебе не поубавилось… Так или иначе, после моей смерти тебе будет очень больно вспоминать о том, что последние слова, сказанные мне, были словами упрека, – назидательно прошипела мать, понизив голос.
– Это не последние мои слова, – так же как и мать, тихо произнес Майкл. – Тебе будет проще забыть свое равнодушное обращение со мной, зная, что я сам был груб с тобой. Ты не будешь зря терзать себя, если будешь знать, что твой сын сам обращался с тобой грубо. Несмотря на наши ссоры, я люблю тебя, и сожалею, что я не в меру циничен, что ты больна, и что наши отношения не такие сердечные, какими они должны быть у матери с сыном.
– Ты не сделал ничего, чтобы наши отношения улучшить, – сказала Амалия. – Хотя возможность у тебя была.
– У тебя тоже она была, так что ты ничем не лучше меня.
Мать прикрыла глаза. Майкл чувствовал стыд и облегчение одновременно.
– Мне, наверное, лучше уйти, – сказала
