по листу бумаги паучка, и очнулся.
В нежилой комнате, похожей на старинную классную для богатых детей, было пусто. Пахло пылью, и окна полузадёрнуты. Шторы вымазаны сверху донизу – их явно использовали вместо утренних полотенец. Пахло безвременьем, мелом… трёхногий стул припал к паркету с выбитыми тайничками. В одном из них Билл увидел отломанный кусок пистолета – гарду и курок. Как водится, эту комнату некогда использовали для квартировки войск. Мятежники видели здесь сны о равенстве и братстве или «федеральные» дядины драконарии отгоняли в ночи призраков совести и сомнений, поди угадай.
Верёвки на теле Билла ослабили, пока он спал. Теперь, когда он очухался и задёргался, швартовка с него сползла.
Дверь не скрипела и вообще – только тень прошлась по солнцу, наполнявшему шторы. Солнце вечернее, так сказать, последнее письмо. Далеко уволокли его, к самому западу. Это не полуостров…
Билл не смог бы объяснить – но знал и без солнечного послания, что пятиугольная сцена, на которой у светлячковой рампы океана его предки разыграли первое представление – чтоб им было хорошо там, где они сейчас – что эта сцена осталась далеко за его спиной, а новый акт сыграют в балаганчике.
Билл привстал и увидел входящего Мардука. Стройная и огромная фигура нависла над изрезанной ножичком партой, плащ задел брошенную скамейку-кошарика, точь-в-точь такая телепалась у них в кухне небесного дома.
– Билл…
Узник перевернулся на полу. Билл смотрел снизу вверх, а в голове бродил паучок. Внезапно у него загорелся висок под рыжими волосами, боль прошлась по кругу, утверждаясь короной призрачной власти.
Вошедший поднял и показал ладони, белые узкие.
– Я с миром.
Билл вытер лицо книзу, снимал лицо, с осоловевшими глазами и встревоженной нижней челюстью, и натягивал подходященькое. Посмотрел на ладонь. Толстая и крепкая, с подушечками Незнакомки и Привала, со значком под пальцем Посланника и Лжеца, с маленьким парусником на последней фаланге Пальца Представлений, ладонь Билла была мокра, красна. Мардук автоматически повторил его движение и уставился на руку Билла. Губы его шевельнулись. В глазах почтение – кровь племянника ведь была и его кровью.
– Билл, мы могли бы всё тихо решить. – Заговорил он, впустив свой голос в комнату. Такой голос… Из приоткрытой дверцы клетки, пригибаясь, выбрался крупный чёрно-жёлтый хищник.– И жить в мире на этой земле.
Он поглядел туда-сюда, выдвинул заскрипевший ящик учительского стола и вытащил старый школьный глобус. Упали несколько трубками свёрнутых плакатов, мелькнул человек с содранной кожей – анатомическая схема.
Подойдя – сначала взглядом он спросил разрешения у молчаливо опёршегося на локоть большого Билла, – присел на пол, на корточки, без усилий – заслуженные суставы в отменном состоянии. Глобус, – такой маленький в его длиннопалой стиснутой кисти, – держа за ножку, поставил так, чтобы мог видеть Билл.
– Смотри.
