неспроста:
– Золотарев неспроста пошел с нами. Он всегда дежурил вместе с Сашей. Золотарев тоже был комитетчиком… – о Саше Гурвиче Маша думала с тяжелой ненавистью:
– Он лгал ребятам, притворялся, ломал комедию, и продолжает ее ломать. Он выжил, такие всегда выживают. Наверное, он сейчас у костра, следит, чтобы все умерли, убивает тех, кто может спастись… – Машу опять замутило:
– Нас обрекли на смерть, чтобы испытать новое оружие… – девушка подышала, – папа тоже этим занимается. Иван Григорьевич говорил, что родители мне вовсе не родители… – Маша обрадовалась:
– Очень хорошо. Я не хочу иметь с ними ничего общего, и ничего общего с этой страной… – она с отвращением вспомнила кумачовый лозунг на рюкзаке, – у Ивана Григорьевича не было документов, и у меня не будет. Я найду истинных христиан, присоединюсь к ним. Я никогда больше не вернусь в ту жизнь… – она подумала о приемной сестре:
– Ее родителей тоже могли убить, а она хочет стать физиком, чтобы создавать новые бомбы. Я не хочу становиться частью зла, – всхлипнула Маша, – обещаю, если выживу, я и шага не сделаю в сторону отца и матери. Мама могла написать анонимку, по которой арестовали матушку Веру. Отец управляет полигонами, где погибают невинные люди, как в самолете под Сталинградом. Я не останусь в стороне, не сделаю вид, что так и надо. Иисус не заповедовал лгать… – Маша понимала, что ей никто никогда не поверит:
– Если меня найдут комитетчики, меня пощадят из-за папы… – девушка остановилась, – но я проведу остаток жизни, окруженная ложью. Такого не случится. И вообще, мой настоящий отец, Волк, но где его искать…
Ступив вперед, Маша взмахнула замерзшими руками. Заледенелая нога попала в расселину между камнями. Она рухнула вниз, царапая лицо о снег. Замигал фонарик, кто-то уверенно, твердо подхватил ее. Рукав курки задрался, Маша замерла:
– Я видела татуировку малышкой, у парня в телефонной будке. Он угостил меня конфетой, мама была недовольна… – на запястье синели очертания головы волка. Он поднял Машу на ноги, девушка вдохнула запах гари и свежего снега. Рука девушки разжалась. В свете фонарика заискрилась бриллиантовая осыпь змейки, на цепочке рядом с крестом. Высокий мужчина бережно отряхнул с ее свитера снег:
– Погоди, – сказал он, по-русски, – тебе нужна куртка и шарф, я тебе замотаю ноги. Валенки искать нет времени… – Маша не успела опомниться, как он подхватил ее на руки:
– Так быстрее, – пробормотал незнакомец, – я донесу тебя до леса, устрою на ветках, в безопасности… – взглянув в голубые глаза, девушка едва слышно прошептала:
– Кто… кто вы… – теплые губы прижались к ее лбу:
– Я твой отец, – спокойно ответил он. Прижимая к себе дочь, Волк заторопился вниз.
Ревели моторы военного Ми-4, с алыми звездами на фюзеляже. Приникнув к иллюминатору, Эйтингон пытался разглядеть
