приветливо, но и не совсем безлико. И суть дела изложена точно.
Александр любил, когда суть изложена точно. С огромным удовлетворением он нацарапал свое имя и, приложив печать, оставил письмо на столе вместе с другими, после чего написал еще одну записку, которую невесте передадут по прибытии. В ней он снова приветствовал ее и советовал обращаться к Фергусу, который исполнит все ее приказания. Поскольку Александр не знал, сколько времени займут дела в Лите, это казалось благоразумным. Он не хотел, чтобы она посчитала, будто жених груб и неприветлив. Необходимо, чтобы их отношения начались на верной ноте.
Он уже написал ее имя и приложил печать, когда Бруид зарычал. Но рычанье было ленивым: не столько предупреждение, сколько недовольство тем, что его разбудили.
Ощутив чье-то присутствие в комнате, Александр замер и медленно повернулся. И тут же у него на сердце стало теплее. В дверях стояла маленькая девочка с серьезным личиком и огромными темными глазами. Фиона Макгилл – одна из сирот, прошлой зимой забредших в Даннет в поисках убежища. Их по приказу жестокого лэрда с запада выбросили из домов прямо на снег. Ее бедная мать, сжигаемая жаром лихорадки, умерла у ворот замка.
Очень немногие люди были способны одолеть триста ступеней, ведущих к его убежищу в башне, но Александр предпочитал тишину во время работы. Правда, он всегда был рад видеть Фиону, потому что полюбил девочку, и не только за то, что они страдали одним и тем же недугом. Ее присутствие всегда его успокаивало. Малышка была живым напоминанием о том, что он способен кого-то защитить.
Ее губы безмолвно шевелились, и у него все внутри сжалось. Ему был знаком этот страх и эта невозможность произнести слова, которые не идут с языка. Он терпеливо ждал, пока она боролась с собой.
– Ч-что т-ты д-делаешь? – выдавила она наконец.
– Работаю.
Ее улыбка померкла. Черт! Он не хотел говорить с ней так резко. Только не с этой девочкой.
Александр поспешил подмигнуть ей и протянул к ней руки. Он усадил Фиону к себе на колени, натужно застонав при этом, словно она была тяжела, как булыжник, хотя на деле весила не больше перышка.
Фиона хихикнула и прижалась к нему.
Что-то стиснуло его грудь. Как он мечтал о ребенке! Своем ребенке! До сегодняшнего дня это было лишь смутными грезами, но теперь он женится, и все будет по-другому. Скоро у него появятся сыновья.
Фиона взяла его перо и стала чертить на пергаменте. Закончив работу, она послала ему гордый взгляд. Но в ее глазах была тень неуверенности, поэтому Александр похлопал ее по плечу:
– Прекрасно, малышка!
– Т-ты м-много пишешь.
– Да, это легче, чем говорить.
Он никогда не изрекал слов правдивее!
Девочка призадумалась.
– М-мне н-нужно бы т-тоже н-научиться писать.
– Верно. Когда станешь старше.
Он поцеловал ее темные локоны и поставил малышку на пол.
