на зиму. Вся семья собирала ягоды и грибы, различные травы и листья, на садовом участке выращивали овощи и фрукты, закупали муку и консервировали рыбу. Экономка Импи, ведущая хозяйство Янссонов, собирала для семьи клевер, листья малины и «все что угодно – мы превратились в травоядных, если иногда перепадает кусок мяса, то после него чувствуешь себя странно, диким, словно Тарзан».
Между тем в противовес горю и царящей вокруг серости в городе устраивались вечеринки, на которых веселье шло по принципу «после нас хоть потоп». Несмотря на войну, люди хотели танцевать, а танцы Туве любила. Окна наглухо занавешивались шторами, заводили пластинки и танцевали до упаду, что вообще-то было под запретом в военное время, но именно тогда, втайне от остальных, люди танцевали, пили и болтали больше, чем следовало. И все речи заканчивались фразой: «Только бы закончилась война». Если иногда кто-то был способен веселиться по-настоящему, то испытывал чувство вины. Порой постоянные усталость и страх превращались в самое яростное веселье, как это случилось на вечеринке в честь Первого мая, проходившей у Эсси и Бена Ренваллов. Люди безудержно пили, танцевали, как сумасшедшие, ссорились и хохотали. Туве описывала это веселье как безнадежное. Вероятно, именно постоянная тревога и алкоголь обостряли чувства до того, что они в конце концов вырывались из-под контроля. В мастерской Туве народ тоже частенько собирался на полуночные посиделки, как когда-то давно художники приходили на пирушки у Фаффана.
«Продолжение вечера», известна также как «День похмелья», 1941, масло
Эти или подобные посиделки Туве изобразила на картине «Продолжение вечера», написанной в 1941 году. Картина известна также под названием «День похмелья». На ней изображена молодая пара в подвенечных нарядах, танцующая в мастерской. Свадебный букет небрежно брошен на пол, на столе громоздятся пустые бутылки и стаканы, за столом сидит целующаяся парочка. За происходящим наблюдает одинокий мужчина. Люди, изображенные на картине, безлики, а в качестве интерьера типичный для художницы реквизит: виолончель, венские стулья и бумага. Туве запечатлела не слишком веселый праздник и даже назвала картину «День похмелья». Она писала, что было хорошо встретиться с людьми, «но я лучше бы отвернулась к стене и никого не видела. Лучше бы я вообще не жила, пока продолжается война».
Самые незначительные бытовые впечатления и те были залиты темной краской войны. Туве писала, как она дни напролет проводит в подворье Русской церкви в Хельсинки (так называли тогда в народе Успенский кафедральный собор), погруженная в живопись. Ей тяжело было писать на воздухе, иногда дело чуть ли не доходило до приступов паники. Открывающийся с церковного двора вид на город захватывал и вдохновлял своими заводскими трубами и крошечными деревянными домиками. Это было спокойное, тихое место, где одиночество художницы нарушали только одетые в черное люди, спешащие на богослужение. В тиши было хорошо рисовать. «Маленькая
