от человека к человеку, от ситуации к ситуации, что даже странно. Не могу понять, то ли он действительно, как бы это сказать, умеет быть разным и с каждым человеком ведет себя искренне, то ли просто….извиняюсь, стелется под каждого, то ли вы его научили вести себя так, как подобает правилам. Потому что прошлый раз он вез меня домой, был вежлив, разговаривал прилично, потом ему позвонили, он разговаривал как начальник, ну вы понимаете, а потом когда я шла уже к подъезду своему, он разговаривал по всей видимости с другом каким-то, и вел себя как подросток какой-то. У него даже манера говорить изменилась, ну и словечки всякие, естественно.
Николай Степанович приподнялся на подушке и очень внимательно все это время смотрел на Кристину.
– Какая вы интересная девушка, Кристина. Вы очень хорошая. Только, – он немного помолчал, подбирая выражения, – будьте с ним аккуратнее. Я сам не знаю, когда он искренен, а когда делает так, как ему выгоднее. А с девушками он просто не умеет общаться, это конечно я виноват, примера то перед глазами у него не было, а разговаривать с ним очень тяжело. Он как будто до сих пор не может выйти из подросткового состояния, не может повзрослеть.
– Или не хочет, – пожала плечами девушка. – Или мы с вами ошибаемся, а ваш сын как раз наоборот давно повзрослел, просто это у него защита такая, от несовершенства мира, так сказать.
Николай Степанович не успел ничего ответить, потому что в палату вошла медсестра с подносом.
– Николай Степанович, пора ставить уколы.
Кристина тут же встала со стула и попрощалась:
– Ну мне тоже пора. Поправляйтесь.
Уже у самой двери мужчина остановил ее.
– Всего хорошего вам, Кристина.
Он улыбался ей. Впервые за все время.
Где-то через неделю у нее заболела напарница. И Кристине пришлось работать в две смены, вставать, когда еще темно, и приходить домой, когда уже темно. Разумеется, это отнимало много времени и сил, и в больницу к Николаю Степановичу она больше не ездила.
И дозвониться до Александра, чтобы узнать как дела у его отца, она тоже почему-то не могла. Лишь однажды она все-таки смогла это сделать. Дозвониться-то дозвонилась, но так и не поговорила. «Извини, у меня проблемы. Спасибо тебе за все», – вот, что она услышала. Пожала плечами и убрала телефон. Не хочешь разговаривать, ну и не надо.
Жизнь продолжалась. Размеренная, спокойная. Дом, работа, магазин, дом. По выходным кино, раз в неделю звонки родителям, по вечерам звонки Илье. Как дела? Как работа? Когда приедешь? Хорошо, буду ждать. Правда и Илья не всегда отвечал на ее звонки, а иногда скороговоркой произносил, что занят, перезвонит потом и отсоединялся. Судя по женскому смеху в отдалении, становилось понятно, что ему действительно некогда. Или это только казалось?
В конце концов, она молодая, здоровая женщина, и ей тоже хочется мужской ласки. А его она уже больше
