сказать, но никак не соберется с мыслями.
– Послушайте, – наконец предложил он, – а давайте выпьем?
– Давайте.
– Коньяк, виски, водка?
– Коньяк, – обреченно тряхнула головой Вера, никогда не пившая ничего крепче сухого вина.
Олег встал, достал из недр белоснежного шкафа два пузатых бокала и бутылку, плеснул золотистой жидкости. Подняв бокал, кивнул Вере и молча выпил. Увидев недоуменный взгляд гостьи, снова налил себе коньяка.
– Извините, привык дома пить один. Ну, за знакомство, – он коснулся краем своего бокала Вериного.
– За знакомство, – повторила она и сделала маленький глоток.
Впечатление было такое, будто она глотнула раскаленного металла. Из глаз потекли слезы, обожженное горло запершило.
– Что случилось? – Олег испуганно поглядел на нее.
Вера помотала головой, мол, все нормально, говорить она не могла. Олег налил воды, она сделала несколько судорожных глотков, прислушиваясь к бушевавшему внутри огню. Горло еще саднило, но общее состояние уже не было таким неприятным, даже наоборот. По всему телу разлилось тепло, прогнавшее неуютную зябкость, которая не оставляла ее с тех пор, как они вышли из машины.
– Пьяница, – то ли пожурил, то ли пожалел Олег и убрал бутылку в шкаф. – Тебе больше не наливаем.
Вера заметила, что он сказал ей «ты», но была не в состоянии оценить, нравится ей это или нет.
– Пойдем отсюда, – Олег потянул ее за руку. Вера дернулась было убрать со стола, но ее сотрапезник махнул рукой.
Они снова оказались в зале. Олег щелкнул выключателем, комната наполнилась светом. Вера огляделась по сторонам. Белый пушистый ковер, мягкие диваны и кресла, низкие столики, гигантская люстра, напоминающая композиции скульпторов-авангардистов, – все это по отдельности, несомненно, было дорогим и красивым, но вместе создавало впечатление пустынного заснеженного пейзажа, и только яркая мозаика, рассыпанная по полу, говорила о том, что здесь кто-то живет.
Олег смотрел на гостью и думал: зачем он привез ее сюда и что теперь с ней делать? Многое он отдал бы, чтобы на ее месте была Катя. При воспоминании о преданных глазах Кати он снова почувствовал ощутимый укол совести.
Веру начинало тяготить затянувшееся молчание.
– Этот мальчик, Роман, – ваш сын? – наконец решилась она.
– Да, – ответил Олег и замолчал.
– А дом? Чей это дом?
– Мой. А что?
– Ничего, я как-то по-другому представляла ваш дом.
– И как, интересно? – в его голосе зазвучал сарказм.
– Ну… Добрый…
– А тебе что, не нравится?
– Холодно как-то, – неуверенно ответила Вера.
– Холодно? – он пожал плечами. – Хочешь, я растоплю камин?
– Нет, нет, – она энергично замотала головой, – не в смысле температуры, а в смысле внутреннего климата. Как в песне, знаете,
