да? Лохи, стопудовые. Даю вам два месяца, чтобы достать мне за спальник и остальные вещи 3000. Надо мне вообще поговорить с Кешисяном. Почему у нас воруют, а наши не воруют? Надо воровать. Будете воровать? Не слышу ответа. Не хотите разговаривать – будете бегать. До ПХД и обратно. Бегом марш. Достанете деньги, а? Что значит «постараемся»? Не доходит через голову – будет доходить через руки и ноги. Упор лёжа принять. Ж.пу опустить! Встать! Добудете? Громче! Всё равно не слышу! Упор лёжа приняли. Что «так точно»? Добудете?..
Нет, Андрей не садист и не дерьмо. Просто здесь нельзя иначе, если тебе нужна дисциплина. Потому что в полку бардак. Если все «расслаблены», то для того, чтобы создать дисциплину в данное время в данной роте, надо быть страшным.
А воровство здесь – норма. Здесь в армии и здесь – на Кавказе. У местных народов («кудров» – именно так, как их называют в 48-м ортб) очень отдельные понятия о «своём» и «чужом». С ними – отдельная осторожность.
27.08.2006. Переворот
Тут страшный шум – пьяный солдат поехал покататься на Урале и перевернул его. В кузове снарядов 152 мм на полсела хватило бы. Генералы, полковники, прокуратура. Заодно побили водовозку, весь сбор стоит на жаре с утра, а еды и воды не будет до вечера. По сравнению с этим проблемы, бывшие на моем дежурстве, – фигня. Начальство злобствует. Когда доберусь до города и сети – непонятно. Но байки пишутся, а срок идёт.
panova_m
Лёшк, скучаем… и фотки последние из Выборга какие-то нереальные стали…
ameller
Не то слово. Я боюсь телик смотреть. Покажут там завтра-послезавтра возвращение корабля в Выборг – что со мной сделается?
03.09.2006 11:31. Как я был лохом
Поставили дежурным по лагерю. Собственно, не поставили, а подставили. Я должен был идти по парку, а по лагерю должен был идти Аслан. Не тот Аслан, который сержант-чеченец, а взводник наш, выпускник физкультурного факультета КБГУ. Но Аслан подкрутил, и дежурить по лагерю встал я. Инструктаж: накануне ночью Северная Осетия переведена в состояние повышенной боеготовности. Поэтому от телефона не отходить. Дальше началась игра в ловлю блох. Пять человек моего наряда всё время оказывались не там, где нужно. То есть не под грибком, не на охране оружия, не на телефоне, а… А хрен их знает, где они.
Здесь ремарка. Солдат всё время врёт. Это почти аксиома. Офицер для солдата – шакал. Ему надо подчиняться ровно в той мере, в которой это минимально необходимо, То есть не чревато избиением. Нормы морали и этики в отношении офицера не существуют, есть только угроза расправы. Там, где расправа маловероятна, – на офицера можно забить. Поэтому солдат врёт ради выгоды, ради прикола, ради собственной сохранности, и просто – по привычке.
Угроза расправы в моём случае оценивается бойцами, как небольшая. Из пяти человек в наряде одновременно на месте не более двух. Остальные исчезают, появляются, рассказывают небылицу и вскоре исчезают снова. Я бегаю, их ищу или просто бешусь, когда не могу даже искать: некого в палатке оставить на охране оружия и на телефоне.
Но
