Мейендорфа, видела замечательного Орлова, которого уже, к сожалению, нет рядом с Ники, очень жаль, на редкость преданный и надежный человек; я так радовалась, когда он был рядом с Ники. Он был очень трогателен, все воспринимает правильно и прекрасно, хотя и глубоко задет тем, как он был отстранен без каких-либо объяснений, но это было не его желание, а ее неправильное восприятие всего. Я видела также Ф. Ливена, который был в плену, выглядел плохо, истощен. Видела двух датских господ, Мейера и Мууса, которые с тремя германскими дамами должны были осматривать германских военнопленных в Сибири. Дрексель пришел к обеду.
2/15 сентября.
Мы приехали в клинику Елены, чтобы увидеть только что прибывших несчастных инвалидов. Печальная картина. Так много изувеченных, слепых, один без обеих ног[69]. Пришла домой к обеду, затем погуляла в саду. К чаю пришла Алики с двумя старшими дочерьми, которые также были в клинике; она – усталый, странный человек, весело говорит о ничтожном, как будто все идет прекрасно.
3/16 сентября.
После обеда я приняла Ольгу Орлову, которая глубоко переживала за своего мужа. Она была прелестна и полна чувства собственного достоинства.
8/21 сентября.
Приняла А. Д. Оболенского с докладом и Куломзина. Затем прибыл из Ставки Мейендорф и рассказал, что Ники чувствует себя хорошо и очень спокоен.
17/30 сентября.
Прекрасная погода, вышли только после 3 ¼. Милый Орлов пришел в 2 часа излить свою душу по поводу продолжающихся печальных и бессмысленных событий, а также ее гнусного окружения. Если все останется так же – это может привести к ужасному концу. Все остальное – грязь и отвращение.
18 сентября/1 октября.
Когда я пришла домой, я нашла там моего Мишу, который только что прибыл от Ники, очень довольный своим посещением Ставки.
14/27 ноября.
В 10 ½ пришел мой милый Миша[70], самый удивительный из всех моих детей. Всей семьей посетили церковь, и затем был семейный обед. Позже выглянуло солнце, но было холодно. Утонула в телеграммах и письмах, очень дружеских, но на некоторые трудно ответить. Ольга провела со мною весь день, что было очень мило с ее стороны.
9/22 декабря.
Приняла Хансена, который привез мне письмо от Кристиана. Он был также в Стокгольме и Норвегии. Затем я приняла Пуришкевича с врачом Лазавертом и с шестью сестрами, передавшими мне альбом. На обед пришли Балашов, Николаев и Гадон. После этого я виделась с Д. Платеном, который потерял все, и Кауфманом.
16/29 декабря.
Приняла адмирала Русанова, который возвратился из своей трудной поездки в Англию и Францию через Архангельск, где английский военный корабль натолкнулся на мину. Лиза Куракина пришла к обеду. Не выходила на улицу, 24 градуса. После обеда видела г-жу Буксгевден, которая едет в Данию.
18/31 декабря.
Приняла Ильина и ген[ерала] Беляева, чтобы
В августе германские войска продолжали свое наступление уже на Виленском направлении. Только за четыре последних месяца отступления с мая по август 1915 г. Российская армия теряла в месяц убитыми и ранеными около 300 тыс. человек, а пленными еще 200 тыс. человек.
Полковник А. А. Мордвинов, бывший на протяжении 1906–1913 гг. адъютантом вел, кн. Михаила Александровича, дал в своих воспоминаниях следующую характеристику вел, кн. Михаила Александровича: «Многим Михаил Александрович казался безвольным, легко попадающие под чужое влияние. По натуре он действительно был очень мягок, хотя и вспыльчив. Но умел сдерживаться и быстро остывать. Как большинство, он был неравнодушен к ласке, излияниям, которые ему всегда казались искренними. Он действительно не любил (главным образом, из деликатности) настаивать на своем мнении, которое у него всегда было, и из этого же чувства такта стеснялся и противоречить. Но в тех поступках, которые он считал – правильно или нет – исполнением своего нравственного долга, он проявлял обычно настойчивость, меня поражавшую».
