и не дававший дышать.
Сразу за кустами оголенной саблей уходила вглубь озера небольшая коса. И там, на самом ее конце я увидел Олю. Она стояла на самом краю, протягивая руки клуне. Серебристый купальник сливался с серебром волос, белизной тела и блеском луны. Через мгновение она ожила, медленно закружилась, и напоминала уже фею, танцующую над гладью воды.
Облегчение и радость, вытесняя боль, захлестнули меня. Хотелось вскочить, бежать, обнять ее, целовать, прижать к себе и нести к берегу на руках. Но я представил, как стыд хлестнет по ее щекам, а ее ненавидящий взгляд прожжет меня, и остался сидеть, заворожено наблюдая за ней.
– Я иду тебе навстречу по траве звенящей, подарю тебе я вечер самый настоящий, – тихий голос Оли стелился над умолкнувшим озером. – Чтобы звезды в нем сверкали и глаза искрились, чтобы мы с тобой мечтали, а мечты все сбылись.
Словно вылитое из серебра, тело Оли плавно переливалось в танце, а рядом с ней на глади озера подрагивала лунная дорожка. Оля медленно кружилась, не сводя глаз с луны. Танцевали и ее руки, протянутые к луне.
И тут тугая сладкая волна мягкой кувалдой, вышибая дух, ударила меня в низ живота. Это был не серебристый купальник. Это была она сама. Она кружилась, а я, замерев, смотрел на то, что не мечтал увидеть даже в самых смелых мечтах. На танцующие и сияющие в лунном свете нежные комочки грудей, на одуряющую белизну ее обнаженного животика. Ниже смотреть я не решался, а когда оборвалась песня – стало и поздно.
– Пора в путь-дорогу, – Оля, присев, запела другую песню и стала полоскать в воде купальник, до этого лежавший у ее ног. Я понял, что еще мгновение – Оля встанет и увидит меня. Я резко вскочил и, прячась за кустами, быстро побежал к месту, где меня оставила Оля.
На обратном пути Оля была тиха и задумчива. Она не взяла меня за руку, а сам я на это так и не решился. Оля зябко поеживалась, но от моей робкой попытки обнять ее за плечи уклонилась.
У самой палатки она наклонилась ко мне и тихо прошептала мне на ухо:
– Пашка, ты настоящий друг. Спасибо тебе, – и поцеловала меня в щеку.
Когда я робко попытался ответить на ее поцелуй, она увернулась и пропала в глубине палатки.
Следующей ночью, уже дома, Оля мне приснилась. Она опять танцевала обнаженная под луной, а я во все глаза разглядывал ее теперь уже всю. Когда же Оля затанцевала в моих объятиях, игриво прикасаясь ко мне, то бедрами, то животом, то острыми кончиками грудей – пронзительно-сладкая судорога вырвала меня из сна. Я сидел на кровати, вздрагивая всем телом, судорожно вцепившись в скомканую и промокшую простыню.
Несмотря на все запреты и предосторожности мамы, в девятом классе Оля влюбилась. В десятиклассника Женьку, старшего брата Сереги. Выбору Оли я не удивился. За красавчиком Женькой бегали все девочки его класса. Оля и Жека часто ходили в кино, а потом гуляли по аллеям парка, держась за руки и прислушиваясь к бою часов на ратуше. Я тоже стал часто ходить в кино. Один. Я выбирал самый последний ряд. Когда
