или замедлить это падение, ибо нравственное формирование личности ближайшего потомка Бог не вменяет его родителям как доминирующую функцию. Задача родителей – в принципе иная.
Об относительной причастности родителей к нравственному становлению детей свидетельствует тот факт, что к моменту рождения последних шкала жизненных ценностей самих родителей, в отличие от прародителей, в подавляющем большинстве случаев не сформирована. Она еще слишком рыхлая и неустойчивая, чтобы служить надежным нравственным ориентиром для детей, которых от родителей отделяет всего каких-нибудь двадцать с небольшим лет. В общем, «яблоко от яблони недалеко падает». Взросление родителей и детей протекает параллельно, в общем для них формате жизненных ценностей. Способны ли родители в такой реальности критически оценить нравственные воззрения ребенка, а тем более что-либо поставить им в противовес, если шкалы жизненных ценностей отцов и детей сближаются настолько, что порочные склонности детей становятся не просто соизмеримыми с пороками отцов, но являются их продолжением и развитием?
Критические замечания извне, «советы постороннего», адресованные ребенку или его родителям, могут быть встречены последними весьма недружелюбно, если не сказать больше – срабатывает неуправляемый родительский инстинкт защиты потомка (от кого?). Так, под прикрытием агрессивной родительской любви тенденция к злу, едва заметная в ребенке, взрослеет вместе с ним, обретая со временем черты оформившегося зла, сперва обращенного в семью, а затем уже и за ее пределы.
Восторженная влюбленность в собственное дитя делает родителей подслеповатыми в отношении последствий подобной опеки. Ведь защищая постоянно своего ребенка от внешних, болезненных для него воздействий, мамы и папы доходят в конце концов до того, что защищают его уже от самих себя. Страх испортить настроение сыну или дочери даже простым замечанием, а уж тем более нравоучением, буквально затворяет родительские уста, а желание не нарушить комфортную обстановку в семье обрекает родителей на разного рода уступки ребенку. Почувствовав слабинку, последний перехватывает воспитательную инициативу и вынуждает родителей идти на поводу его, подчас недетских, капризов. В итоге, присутствие родителей в качестве учителей нравственности становится не только бесполезным, но и вредоносным для ребенка (я не отношу этот вывод к другим родительским функциям).
Набор родительских «минусов», несовместимых с понятием «воспитатель», не ограничивается духовной скудностью, нравственной беспринципностью или «куриной слепотой». Хотя и этого вполне достаточно, чтобы прийти к выводу: право на прямое нравственное воспитание ближайшего потомка (например, право на воспитательный принцип «делай, как я») адресовано свыше не его родителям, а его прародителям. Родители же способны только, на беду своим детям, узурпировать это право.
Отвергнув «архаичные»
