естественное, само собой разумеющееся, то есть на уровне – «так должно быть».
Да, должно, но не совсем так. Заповедь из книги Второзаконие (5,16), конечно, обязывает почитать предков, но она же и стимулирует исполнение потомками этого божественного предписания: «…чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе». Иными словами, заповедь утверждает, что наши «бесполезные» предки вполне могут и должны приносить пользу потомкам, в чем-то совершенствовать и улучшать их жизнь на земле, данной Богом.
В иждивенцев общества, пассивных потребителей материальных благ и не более, наших бабушек и дедушек превратило неверно истолкованное их детьми и внуками понятие «почитай». Почитать предков означает не только отдавать им часть своих средств и времени, но и, что не менее, если не более важно, принимать от них жизненный опыт, нравственные нормы и поистине человеческую (а не животную!) любовь к потомкам. Именно востребованность духовного багажа наших предков, интерес к их шкале жизненных ценностей могли бы значительно улучшить моральный климат нашего общества. Жаль, что «мы ленивы и не любопытны». Да к тому же еще и бездумно самонадеянны. Осознание прародителями своей значимости возвысило бы их в собственных глазах, что в свою очередь благотворно повлияло бы и на их самочувствие, и на продолжительность жизни.
Странно, право, что родители никак не могут уяснить ту простейшую истину, что, к примеру, бабушка не имеет непосредственной биологической связи с внуком, в отличие от матери, его родившей, и это делает прародительницу менее слепой и более свободной в ее воспитательной практике; что старшее звено родственной триады в меньшей степени заражено снобизмом и подвержено влиянию так называемого общественного мнения, ибо имеет достаточно устойчивую точку зрения в отношении «что такое – хорошо и что такое – плохо».
Хочется думать, что уже в обозримом будущем родители, памятуя, что «яблоко от яблони недалеко падает», поднимутся до понимания того, что «яблоня-бабушка» отстоит от упавшего «яблока-внука» в два раза далее, чем его мать и отец; что в силу этого нравственные воззрения старшего звена родственной триады пребывают в оппозиции к моральным установкам, насаждаемым извне в умы и души младшего ее звена. Может быть, сквозь слепоту своей родительской любви мамы и папы когда-нибудь разглядят глубокий смысл в неглубоко сокрытых истинах? Опознают в полной мере вероятное в очевидном? Придут, наконец, к краеугольному выводу, что человек, достигший прародительского возраста, переходит в соответствии с божественной программой в категорию нравственного наставника? И если – да, то проникнутся ли ответственностью за установление, точнее – за неучастие в установлении доверительных, истинно союзных, отношений между дедами и внуками?
Разумеется, воспитание нравственности требует прежде всего разоблачения безнравственности. Прародители подходят к этому акту более жестко и непримиримо,
