просто хотел, чтобы ты любила и уважала меня. Это так много?
– Безмерно, – ответила я шепотом.
– Осень… Осенька моя! – Цезарь упал передо мной на колени, а я, испугавшись, вскочила из кресла. Воспользовавшись ситуацией, он обнял меня за ноги и прижался лицом к моему животу. – Пожалуйста! Я так долго тебя ждал.
Он бросился целовать мои руки, а я закричала, пытаясь увернуться:
– Нет! Не надо! Пожалуйста, прекрати! Я не могу!
Он впился болезненным поцелуем в моё запястье и прорычал:
– Не хочу больше ждать!
Я дёрнулась так, словно он меня ударил, и закричала:
– Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!
– Тихо! – выдохнул Сашка чужим голосом, отводя мои руки от своего лица. – Тихо, – повторил, целуя центр моей ладони. – Тихо, – и мне отчего-то стало трудно дышать. – Не ори, весь лагерь разбудишь.
– Что?
Я вынырнула из сна в сумеречную темноту теплокапсулы. Сердце колотилось в горле. Кровь шумела в ушах, а я всё ещё не могла осознать до конца, что это был всего лишь сон. Дурацкий кошмар. Мне ничего не угрожает.
– Такая ерунда снится в последнее время, – призналась я Северу, который лежал рядом, подперев голову рукой, и рассматривал моё лицо подозрительно-внимательным взглядом. – И вроде же не пила вчера ничего, кроме воды… И даже не нюхала.
Чёрная бровь изумлённо приподнялась над задумчивым глазом.
– Ты что ещё и пьяница?
– Я? – возмутилась я громким шёпотом. – С ума сошёл? Просто мы с… Неважно, в общем. Не твоё дело!
– Вот я смотрю, ты страшно наглая, когда согреешься, – проворчал Север. – Вчера такая славная была, вежливая… спасибо… да будьте любезны… я ваша навеки… А сегодня снова колючки выпустила и в бой, да?
– Ничего такого я не говорила… И нет у меня никаких колючек.
– Есть-есть, – парень улыбнулся. – Маленькие, но очень острые… Я когда тебе логин выбирал, хотел вместо Ёлки Ёжика взять.
– Почему Ёжика? – я вдруг смутилась.
– Забавно пыхтишь, когда злишься.
– Кто такой Сашка? – вдруг спросил он.
– Никто, – прохрипело моё вдруг пересохшее горло.
– Никто, о ком ты могла бы рассказать или просто никто?
– Послушай…
– Как много имён ты шепчешь во сне? – он наклонился ещё ближе. – Твоё сердце колотится так, что я слышу его стук даже отсюда. Кто-то другой, более самоуверенный и менее сообразительный, мог бы принять это за возбуждение. Но я полагаю, что это от страха.
Сердце действительно колотилось о рёбра в каком-то невообразимом темпе. Не припомню, чтобы оно когда-либо ранее двигалось с такой скоростью.
– И боишься ты не меня.
– С чего ты взял, что не тебя? – я попыталась увеличить расстояние между нами, но потерпела поражение. – Может, как раз…
– О, нет! – он покачал головой и, убрав одну руку, поправил мои
