захлопнувшихся дверей.
– Кажется, это в лагере… – почему-то прошептала я.
– Не кажется, – ответил парень, быстро расстегивая свою куртку. – Чтоб меня разорвало, не кажется!
Он сорвал с шеи маленький медальон – квадратную монету с дыркой посредине, в которую был вдет чёрный кожаный шнурок – и самолично надел кулон на меня.
– Это маяк, – сбивчиво произнёс, поправляя свою одежду. – Хорошенько спрячь и не говори о нём никому, ладно?
– Ладно. А что ты…
– Если вдруг что-то случится, я тебя найду. Слышишь?
– Не глухая, – раздражённо бросила я, дрожащими пальцами запихивая под пончо амулет и прислушиваясь к участившимся со стороны лагеря неуместным звукам, которые пугали своей частотой.
– Оля, могу я тебя попросить? – Северов вдруг схватил меня за руки и заглянул в лицо.
– Ну?
– Пожалуйста, никуда не лезь. Постарайся просто остаться невредимой.
Словно об этом меня надо было просить. Словно мои цели в этом отношении могут расходиться с его планами на меня, какими бы они ни были.
– Оружия у тебя, конечно, никакого нет?..
Это даже не было полноценным вопросом.
Я грустно хмыкнула и показала ему маленькую ракетницу. Ещё на кордоне, когда я вдруг оказалась лицом к лицу с войной, вытаскивая тела из-под завалов, поняла, что вряд ли смогу когда-нибудь выстрелить в живого человека. Одно дело – слышать об этом или видеть в кино. Совсем другое – иметь с этим дело в реальности.
– Просто будь осторожна.
Возвращаясь на поляну, где обосновался наш лагерь, мы даже не особо таились. Какой смысл тратить своё время на излишнюю предосторожность, когда пневматические выстрелы уже слились в нескончаемый пугающий своей слаженной музыкальностью ручей.
Я до последнего была настроена на воинственный лад, не забывая о словах Севера и думая, в первую очередь, о себе. Я планировала выйти из этого сражения живой и невредимой, но лимит везения, видимо, был мною уже исчерпан в этот вечер. Свой удар по голове я получила ещё до того, как мы успели выяснить, кто на нас напал и что происходит в лагере. Я ещё успела заметить спину Севера, который не услышал моего сдавленного вскрика, а потом потеряла сознание, думая о том, что сотрясение мозга мне обеспечено.
Впрочем, полного расставания с реальностью не произошло, окружающая действительность воспринималась мною как сквозь плотный слой ваты… Нет, скорее, словно я нырнула в ванной, пытаясь спрятаться от вечно говорящей Тени хотя бы на секунду, но даже сквозь толщу воды до меня доносилось её пение и бормотание.
Только на этот раз это не было ласковым Тоськиным лепетом. Это были крики, выстрелы и стоны. И голоса, спорящие о чём-то на неизвестном мне языке. И отборная ругань Севера, а сразу за этим спокойный голос Соратника:
– Не кипятись, я присмотрю.
Потом, кажется, меня куда-то довольно бесцеремонно тащили. И кто-то, вроде бы, пнул
