с вызовом сложил на груди руки. – А ты наверняка уже замужем? – спросил он.
– Только не это.
В прошлом году ей исполнилось семнадцать. На день рождения отец подарил ей жемчужное ожерелье и пообещал, что она вольна в выборе супруга. Это обещание было дня нее куда более дорогим подарком, нежели жемчуг.
– Я подумал, что это твой малыш.
– Нет, только не Лин. Он и Фаустина – дети Кальпурнии. Это моя мачеха.
Сабина вновь взяла в руки свиток. Ей не терпелось насладиться последними строчками, в которых Улисс разделался с женихами, досаждавшими его верной жене. Она с упоением читала строки Гомера, одновременно досадуя на слепого грека за то, что он почти ничего не написал о том, как провела Пенелопа без мужа все эти годы.
Увы, большие, обутые в сандалии ноги даже не сдвинулись с места, продолжая стоять перед ней каменными колоннами. Сабина вновь подняла глаза на рослого, рыжеволосого юношу и подумала, что в тихом, увитом виноградными лозами атрии он смотрится не совсем к месту. Между тем уголки его рта растянулись веселой улыбкой, и Сабина рассмеялась в ответ.
– Да сопутствует тебе Фортуна, Верцингеторикс, – сказала она.
– Да я уж как-нибудь сам о себе позабочусь, – гордо бросил он.
– Вот как? Что ж, значит, тебе можно только позавидовать.
Держа свиток в руках, она отошла прочь, нашла место, на котором остановилась, и на ходу вновь погрузилась в чтение. Викс проводил ее взглядом. Сабина почувствовала это, даже не поворачивая головы.
Гостиница, в которую меня направил сенатор Норбан, оказалась неплоха. Конечно, ее владелец был далеко не в восторге от того, что должен бесплатно поселить меня на целую неделю. Однако, увидев на записке сенаторскую печать, был вынужден уступить.
– Может, ты взамен хотя бы чем-то поможешь? – буркнул он. – Для такого сильного парня, как ты, работенка всегда найдется. Например, ты мог бы в поздний час сопровождать моих клиентов домой. Они были бы только рады, зная, что их провожает кто-то сильный и с кинжалом.
– А платят за это прилично?
– Еще как! А еще лучше, если они отказываются от телохранителя, и тогда их можно ограбить в темном переулке.
– Половина меня устроит, – произнес я, выразительно выгнув бровь.
– Десятая часть.
– Десятая часть в первую неделю. Треть, как только я начну оплачивать комнату.
– Договорились.
Комната кишела блохами, Но по крайней мере в ней стояла кровать, которая не ходила ходуном туда-сюда, как подвесной мост. Я с размаху плюхнулся на нее, а в следующий момент заметил, как по скрипучей внешней лестнице спускается горничная. Прыщавая, зато грудь – как две дыни. Проходя мимо с корзиной белья, она с интересом покосилась в мою сторону.
Может, день, в конце концов все-таки удался?
Сабину я успел выбросить из головы. Да и какой мне толк о ней думать? Самовлюбленная патрицианка, которую я вряд ли увижу снова после того, как она демонстративно ушла в дом с
