сиденья, хватаясь за подголовник кресла.
– Все под контролем, мам, – стонет Брэндон.
– Ты пропустишь поворот на курорт, – предупреждает она.
Однако Брэндон уже тянется к радиоприемнику и увеличивает громкость. Музыка обостряет его чувства, позволяет ему сфокусироваться и забыть обо всем, кроме дороги, которую облизывает свет фар. Он подгоняет машину двигаться еще быстрее.
Я через плечо вижу, как папа смотрит в оконное стекло; лицо его совершенно спокойно. Он доверяет Брэндону. Доверяет безоговорочно. Однако у мамы вид такой, словно она готова перелезть на переднее сиденье и схватиться за ручник. Я отворачиваюсь от заднего сиденья и, взглянув в лобовое стекло, в панике взмахиваю руками; ногти впиваются в приборную доску, словно колышки палатки в землю.
– Брэнд? Дерево!
Брэндон резко поворачивает руль, и наши вещи скользят по багажнику. С глухим стуком рушится гора спортивных сумок. Брэндон нажимает на кнопку громкости.
– Что это было? – спрашивает он с внезапным волнением в голосе. – С «Анни» же все в порядке?
– «Анни»? – переспрашиваю я. – Она что, едет с нами? Анни. Это имя Брэндон со стоном повторял весь месяц, свернувшись комочком на кровати. «Анни», в тоске бормотал он часами, развалившись в пижаме на диване. «Анни», писал он в блокноте, сидя за кухонным столом, – и это вместо того, чтобы делать уроки. «Анни». Будто это была девушка, которая бросила его, а не бас-гитара фирмы «Фендер». У нее сломалась кобылка, и ее отвезли в ремонт. Аааааа-нннн-иииии, ныл он, невзирая на то, что ее пообещали вернуть через два дня, не больше.
– А что ты собираешься делать с бас-гитарой, которую не сможешь подключить к сети? – Спрашиваю я.
– «Маршалла» я тоже везу, – отвечает он.
– «Маршалла»?! – повторяю я. – Этот фигов усилитель, который весит больше, чем все гантели в спортзале?
– А что? – хмурится Брэндон. Лунный свет сияет на его брекетах.
– А то, что ты не можешь потерпеть три недели и не разрушать наши барабанные перепонки?
– Ох, Челс, да не докапывайся ты до него, – говорит мама, поворачиваясь всем своим крошечным жилистым тельцем и осматривая рухнувшие груды багажа. – А то мне теперь самой неловко за кухонные причиндалы.
– Ты… Ты везешь с собой комбайн? И формочки для кексов? – спрашиваю я.
– Ну, надо же поработать над рецептами, – жизнерадостно отвечает она. – Если забросить их на время, то я точно опоздаю с книгой.
– Да, книга, – бормочу я. Ежегодная коллекция рецептов «Белого сахара». Простая скрепленная спиралью книжечка с новыми идеями для праздничной выпечки от мамы. Мы печатаем такие каждую осень и складываем стопкой у кассы под Хэллоуин. Обычно все экземпляры расходятся уже к Дню благодарения.
– А в чем тогда вообще смысл ехать в отпуск? – злюсь я. – Могли бы и дома своими делами заниматься.
– Ну-ну, – говорит мама. Голос ее звучит приглушенно: она погружается в багажник
