исподлобья посмотрела на Мелиссу. Ей хотелось выяснить, не пытается ли Мелисса таким образом вызвать её на откровенный разговор, темы которого она не знала, но предполагала, какой эта тема может быть. Она не могла задерживаться дольше: это показалось бы подозрительным. Поэтому Габриэль поторопилась ответить:
– Да, конечно, Мелисса, я уже иду.
Мелисса радостно улыбнулась. Глаза у неё были чистые, ясные, совершенно спокойные. Габриэль пристально смотрела в них и не находила никаких признаков презрения и осуждения (Габриэль была уверена, что её ненормальное отношение к Эстеллу не может вызвать никаких иных чувств). Оона повела толпу ребят в малую гостиную первого этажа, а Габриэль покорно засеменила следом за Мелиссой – на кухню, где ничто не менялось уже более десяти лет.
Мелисса пропустила вперёд Габриэль, затем зашла сама и плотно закрыла дверь. Габриэль угрюмо смотрела в окно. Полоски жалюзи, прикрывавшие его, были подняты, открывая вид на ровно подстриженный газон, посреди которого заботливый Боб Феллиот разбил несколько пышных клумб. На клумбах вились, поднимаясь к яркому синему небу, пышные цветы, названий которых Габриэль не знала.
Мелисса мелкими, практически беззвучными шагами подошла к кофемолке, загрузила в неё крупные душистые зёрна и нажала на кнопку. Под потолком кухни раздался бодрый треск.
– Красивая кофемолка, – не зная, что ещё можно сказать, заметила Габриэль и сразу же почувствовала, что этого говорить не следовало.
– Да, мне тоже нравится, – рассеянно ответила Мелисса.
Распахнув настежь дверь мерно гудящего холодильника, она закопошилась внутри, шурша целлофановыми обёртками и раздвигая что-то в стороны. Крепко сплетя руки между собой, Габриэль ожидала стремительного и страшного удара, который обязательно обрушился бы на её голову в то самое мгновение, когда Мелисса закрыла бы холодильник. Но Мелисса отнюдь не торопилась завершать свои поиски. Наверное, ей нравилось остужать кожу после убийственно жарких прикосновений солнца. Габриэль чувствовала себя взвинченной, настороженной, напуганной. «Зачем она меня позвала? – спрашивала она злорадно молчащий голос здравого смысла. – О чём она хочет со мной поговорить? Почему так долго молчит? Неужели же она знает? Но, если она знает, то отчего не накричала на меня сразу? И как она могла узнать? На чём я прокололась, где же я, чёрт возьми, ошиблась? Неужели я смотрела на него другими глазами? Да, да, было такое… я же старалась себя контролировать, но, как видно, у меня совсем не вышло… Да… и ещё я помню, что месяц назад, когда он спускался по лестнице мимо меня, я прикоснулась к его рукаву кончиком пальца, он даже не заметил… Но Мелисса увидела, наверняка увидела, она же стояла напротив! И я помню… тогда у неё был такой же странный взгляд…»
Сердце её быстро дрогнуло и облилось холодной неприязненной волной, когда она всё-таки задала вопрос, которого, конечно, тоже не следовало задавать:
– Мелисса…
