правителем Рима.
Об императорах существуют разные и противоречивые толкования, но очевидно одно. Там, где появлялись римляне – менялся мир. Завоевание. Управление. Строительство. Три колонны, поднявшие империю к солнцу».
Повернувшись на палубе, он вытянул руку. «А вот там – моя родина. Египет. Мы обязательно вернёмся туда. Чуть позже».
Муфид жадно слушал, безотрывно глядя на проплывающие берега.
«Наш путь в Венецию, мой мальчик, в богатейший торговый город на воде. Уверен, что ты полюбишь его тесноту каналов. Возьмем у купцов бархат, парчу и кружева, и пойдем во Францию, в Марсель. Такой товар пользуется большим спросом у прелестных женщин».
Над морем расстилался и дрожал над серебристой рябью горячий утренний свет. Ни души, пустынно, жутко, будто воды бесконечные уходят в небо, растворяются и гаснут в неизведанной дали. Муфид, пробравшись на нос судна, облокотившись о деревянный борт, пахнущий разогретой смолой и морским йодом, вглядывался в линию горизонта.
Венеция открылась внезапно. Легким видением на воде.
Знойный день растекался над кровлями и снующими судами. В глубине многочисленных каналов сумрачно, тенисто. Зелёная вода струится за кормой. Звук растворяемого окна, женский голос, призывный смех. Крики торговцев расположившихся на узких каменных выступах у воды.
Запахи пряностей. Встречные длинные, незнакомые лодки с серповидным носом. Гортанные возгласы гребцов.
«Вязать концы!». Джандаль опустился на колени и припал губами к ладоням.
«Если достигну священного брега, земли у багряного моря, Славен мой Господь Преславный»!
Роды протекали тяжело. Селим-Паша, словно предвидя, заранее распорядился доставить лучших лекарей из Багдада. Властелин появился лишь на третий день, когда Чаруша отойдя от пережитой боли, похудевшая, с легким румянцем после короткого сна кормила грудью ребенка.
– Сын! Да благословит Аллах дни его и ночи. Да будет мудрым и сильным как тигр.
Он, бесшумно ступая, подошел, вгляделся в лицо мальчика, улыбнулся и коснулся головы Чаруши. «Что попросишь? Скажи».
И она, сковывая ужас, стараясь произнести твердо, предвидя ответ, прошептала. «Отпусти меня домой». Рука замерла на мгновение на её виске.
– Твоя просьба невыполнима. Что подумают обо мне недруги, узнав об этом? У нас не принято, чтобы жены покидали мужей.
Выпрямившись, трижды хлопнул в ладоши. Дверь распахнулась, две девушки внесли вазы с цветами и фруктами, в руках третьей был небольшой свёрток, который она передала Селим-Паше.
Подождав, когда они останутся наедине, он мягко опустил его на ложе рядом с Чарушей и развернул парчу. Жарко блеснуло бликами, нежным звоном посыпалось обнажённое монисто. Древние лики мужчин и женщин, таинственные символы и знаки тускло сверкнули
