календарь в поисках красных, праздничных дат, короткого, в диалогах, юмора на оборотной стороне или, на худой конец, рецептов приготовления блюд национальной кухни. Но так сразу всё это для него никак не пахло.
– Не надоело тебе здесь сидеть? – спросил он простецки, беззлобно. – Делать, что ли, нечего?
– Так ведь… – начал было Гостев, но Иван Петрович перебил его.
– Я вот, например, на одном месте сидя, прямо с тоски подыхаю… Тут вот хоть куда съездишь, развеселишься, всё же и дело какое-никакое, и… Даже вот деревню эту взять, в кото-рой были… Ну?
Основательный для Гостева был довод.
– Как там? – случайно спросил он.
– Что ты!.. – Иван Петрович зашмыгал носом, расправил плечи, молодой парень, охочий до жизни, Гостеву минус: скоро старость придёт. – Там такой разлёт… Весна кругом – чешет затылки лентяям. Всё прямо горит аж. Щепка на щепку лезет. Лето скоро. Бабье, знаешь, как волнуется? – Он потряс перед грудью раскрытыми ладонями, поглядел жарко-сладко, бывший заслуженный работник сексуальной сферы обслуживания, прозябающий ныне здесь.
– Интересно, – заметил Гостев.
– Конечно, интересней, чем тут! А что ж ты время-то упускаешь?
Гостев ничего ему не ответил, не знал, что сказать, да и не успел бы: Иван Петрович слишком резвый старт взял, восхищённый забег оказался коротким, всё же деревня та, в которой «разлёт такой» и вообще всё так замечательно, боком ему вышла. Он за бок и схватился, подсев немного в ногах.
– Тихо-тихо, – сказал себе и прибавил Гостеву: – Домой пойду. Мучает, собака… А книга, наверное, интересная. Потом получше надо будет ознакомиться.
Глава шестая
Полусекретное оружие
Перед ним снова вымеренное не раз глазами пространство до самого треста: земля уже без луж, ряд крыш, покрытых шифером, толем и жестью, гаражи, мастерские, постройки из красного кирпича, серых, ноздреватых шлакоблоков, металлических листов, выкрашенных в красно-коричневый цвет, и совсем рядом, внизу, знакомый сорняк, буйный друг скорого лета. Гостев снова стоял у окна в коридоре. Кто-то приоткрыл одну створку, и в небольшую щель тянуло слабым ветерком. Пусто было и тихо, ни звука не доносилось с противоположной стороны здания, там, где была площадка под щебень.
Но вот ржаво скрипнула железная дверь, и из ближней мастерской (на её крыше рос упорный сорняк) вышел во двор Ага, рабочий на подхвате, вечно слонявшийся по территории треста и получивший свою кличку на вполне оправданном основании. «Слышь, пойдёшь с нами?» – «Ага». – «Не видал, пиво в магазине есть?» – «Ага». – «Ты почему краску не принёс, едрёна палка, тебе же говорили?» – «Ага». Как-то так выходило у него, что в его ответах на все вопросы и вообще в его речи основным словом и оно же всё связующим было: «ага». Бывал он подчас и совсем краток и невообразим, любой на его месте, пусть даже самый что ни на есть обделённый словарным запасом и обиженный умом, сказал бы намного связней
