когда напарившись, Северина вошла в дом, сил едва хватило, чтобы добраться до постели.
С ней никогда такого не случалось, чтобы так выключиться от усталости. Девушка привыкла к труду с детства и, как бы она не уставала, сил всегда хватало, чтобы контролировать себя и ситуацию. Сейчас же она ничего не слышала и не чувствовала, просто провалилась в тяжёлый, тягучий сон без сновидений.
Очнулась Северина ночью в липком поту, её опять знобило. Одеяло никак не согревало. Хотелось пить, но она боялась вылезти из-под одеяла. «Что это со мной?» – спросила мысленно она себя, – «Неужели я заболела?»
Девушка, пересилив себя, встала и сделала настойку из трав, заставив себя без какого-либо желания выпить это горькое зелье. Она, накинув меховую безрукавку поверх халата, пыталась что-то делать, но всё валилось из рук. В конце концов, девушка улеглась обратно в постель.
«Наверно уже утро», – подумала она, – «Ничего не могу делать. Ладно, пока полежу, может, настойка подействует. Приедет ли сегодня Иван? Хорошо бы приехал. Одной что-то совсем тяжело».
Она вспомнила ручей, себя, стиснутую снегом. Потом увидела глухаря, летящего прямо на неё, и убегающую от него Тучку. Почему-то стоял за ёлкой Иван и смеялся.
«Ты чего смеёшься? Разве не видишь, что я не могу выбраться?» – спросила она. Иван пропал. Тучка убежала. Остались навалившаяся темнота, жуткий холод, головная боль и наваливающиеся на неё бесконечные пласты снега. Она пыталась их отодвигать руками, но руки застревали. Снег не давал им двигаться, засыпал её всё больше и больше. Стало тяжело дышать.
Боясь задохнуться, Северина проснулась. Было темно. Голова болела и кружилась. Озноб не проходил.
«Вставать не буду, просто полежу», – сказала мысленно Северина. Так она лежала, пока не увидела, что в комнате начал сереть рассвет. Проступали очертания стен и мебели.
«Сегодня я переспала, давно уже утро», – подумала Северина, но вставать не стала. Головокружение не проходило, комната медленно вращалась перед глазами. Она их закрыла, чтобы не видеть это вращение.
– Северина, смотри, кого я тебе привёл! – громко крикнул от калитки Иван, хотя понимал, что в доме его голос услышать трудно. Они зашли с Николаем Николаевичем в калитку, заметив, что свежевыпавший снег с тропинки не выметен, что совсем не похоже было на хозяйственную Северину. Об этом подумали оба, но оба промолчали, не выдавая своего беспокойства.
Открыв дверь, Иван почувствовал свежий прохладный воздух, который не нагрела нетопленая печка, и сразу увидел лежащую в кровати Северину.
– Девочка, что с тобой? Почему ты лежишь? – он потрогал её раскалённый лоб и сразу всё понял, – Дед, наша девочка больна. Не знаю, что приключилось, но врачеванием лучше заняться тебе, а я займусь более тяжёлой работой и затоплю печку. Расспрашивать будем потом, сейчас надо привести всё в порядок и ей помочь.
– Нагрей воды, – только и вымолвил Николай Николаевич.
