сдай вперёд и снова резко назад, – посоветовал снова напарник.
– Так я, вроде, не пьяный, а машина не едет! Пусть даже и выпил немного, но «тачка-то» трезвая.
УАЗ отъехал на метр вперёд. Андрей вывернул колёса и снова стал сдавать назад. Машина снова упёрлась и не двигалась.
– Что у тебя за машина, не может сдвинуться с места? – опять подал голос хозяин «Жигулей».
– Машина, как машина. Такое впечатление, что сзади что-то мешает…
– А что там может мешать? У меня перед гаражом ничего нет, – не унимался Сергей.
– Выйду, посмотрю, – Андрей заглушил мотор и вылез.
Обогнув машину, он встал и не мог вымолвить ни слова. Подошёл хозяин «Жигулей» и тоже уставился на машину. Передок у новых «Жигулей» оказался смят, повреждены облицовка и радиатор. Коллеги зашли в гараж и вышли оттуда уже вчетвером.
– Андрей, ты отрули вперёд, – сказал Гуров.
Когда он отъехал, стала прекрасно видна вся картина произошедшего.
– Как же я забыл про машину? – сокрушался Андрей.
– Перестань переживать, уже ничего не исправить, – Гуров продолжал осматривать «Жигули».
– Как же тебя угораздило? – спрашивал Шинков.
– Руководил сам хозяин, советовал отъехать и вмазать сильнее.
Хозяин молчал, всем стало совсем невесело.
– Ладно, я поехал, надо всё обдумать и обсудить, – сказал Шляев, – ГАИ, надеюсь, вызывать не будем.
Фаянов совсем расстроился, но духом не пал:
– Лишь бы жена не увидела. У меня из квартиры гараж видно. Давайте спрячем её в гараж.
Мужики ухватились за «жигули» и покатили в гараж. Закрыв дверь, облегчённо вздохнули. День продолжал быть грустным.
Подъехал Шляев. То, что он привёз с собой, повезли с хозяином «Жигулей» для решения проблемы ремонта.
Накрапывал мелкий дождик. На улице стемнело, по-прежнему было хмуро и тоскливо.
ЖИЛИ СТАРИК СО СТАРУХОЙ
В обыкновенной деревенской избе очень жарко натоплено. Как пишут в сказах, жили в ней старик со старухой. Они себя стариками не считали, но находились уже в том возрасте, когда дети выросли и покинули отчий дом. Поговорить дома не с кем, как только друг с другом. А когда кто-нибудь не отвечал, тогда разговаривала только бабка или бурчал себе под нос дед.
Вот и сейчас Авдотья Лукинична рассказывала то ли деду, то ли сама себе:
– Манька-то совсем стыд потеряла, так и липнет к Ваньке-Репейнику, да чё да. А он от неё нос воротит, совсем нюх потерял, ли чё ли? На ней не глянет, ни даже да! Куды их в школе учат?
– Этому в школе не учат, – попробовал возразить Иван Ильич, запутавшись в старой сетке, которую решил починить, а сейчас рассматривал её, как рассматривают диковинную букашку, севшую нечаянно на рукав куртки, или случайно увиденную вошь.
– Я не с тобой, Синебрюхая Верхоплавка, разговариваю!
– А
