сабля в богатых, отделанных серебром и полудрагоценными камнями ножнах. Одет в дорогой халат с золотой вышивкой, белоснежная чалма прикрывает антрацитово-черные волосы.
Приложив правую руку к сердцу, Дибер чуть наклонил голову, отдавая дань вежливости.
– Что там за лазутчик, уважаемый Дибер?
– Не лазутчик, нет. По виду – оборванец. То ли раб, сбежавший из каравана, то ли караванщик, единственный уцелевший при нападении разбойников или хищников.
– А зачем он следил за моим караваном? – нахмурился Амран. – Ты уверен, что он не разбойничий соглядатай?
– Только боги полностью во всем уверены, – ответил Дибер. – Мои люди заметили его еще днем, когда он рассматривал караван с бархана. Сообщили мне, после чего я разослал несколько разведчиков по окрестностям. Никого больше рядом с нами не оказалось. А ночью оборванец подошел очень близко и был пленен.
– Раб, говоришь? Рабы нам нужны… – задумчиво произнес Амран. – Где он сейчас?
– Связан. Лежит в одной из рабских повозок под охраной. Чтобы лишние глаза не видели, и ненужные мысли в головы слуг не приходили.
– Боишься, что заверения про отсутствие разбойников при наличии пленного соглядатая мало кто услышит? – хмыкнул Амран.
– Такое может случиться. Люди слабы, а пустыня очень опасна. Господин, не торопитесь с рабством для этого пленного, лучше уж связать и бросить в песках на волю богам. Или сломать хребет подальше от чужих глаз.
– Что ты такое говоришь, уважаемый Дибер?! – возмутился Ошитан и даже привстал со своего места. – У нас погибло уже десять этих вонючек. В пустыне рабами не разжиться… уж лучше бы разбойники попались, хоть так я поправил бы свои дела. А этот раб, – Ошитан сделал акцент на последнем слове, – подарок богов.
– При нем были эти вещи, – спокойно произнес Дибер и положил перед работорговцами невзрачный медный кувшин, весь помятый и поцарапанный: только последний нищий позарился бы на такое убожество. Вторым предметом был бесформенный слиток дрянной бронзы. При виде его Амран невольно поморщился. Давно это было, прошел не один десяток лет, но его спина и зад помнят обжигающий кожаный ремень, оставляющий красные вздувшиеся следы на коже за расплавившийся бронзовый горшок в очаге, когда он позабыл про него и умчался с мальчишками играть.
– Вещи, которые и бродяга не взял бы, – сморщился Ошитан. – И зачем этот мусор нужно в пустыне таскать? Безумец он, наверное.
– Этот кувшин мы нашли в песке, он выпал из рук оборванца. Когда я взял его в руки, то он был пустым, сейчас же… – Дибер не договорил, вместо слов перевернув кувшин горлышком вниз. На дорогие шкуры и атласные подушки вытекла струйка очень чистой воды.
– Ты что делаешь? Да ты знаешь, сколько это убранство стоит? – тут же возмутился Ошитан выходкой главы охраны каравана.
– Постой, мой друг… – остановил бурю недовольства своего компаньона Амран. – Уважаемый Дибер, так этот кувшин
