тественно чистые подошва и ткань, заковавшие в себя ступни.
Времени совсем не осталось. Либо приступать прямо сейчас, либо оставить все как есть, и упасть на койку, забывшись сном. Кому это нужно? Там, за дверью, люди заняты своими, гораздо более важными делами. Неужели есть хоть малейший шанс, что кому-нибудь будет дело до откровений человека в слишком чистых ботинках? И правда ни пылинки, стыд то какой… Может ему все это снится? Он смотрит на свое запястье. Совсем как реальное. Щипает. Неприятное ощущение пробегает по коже и замирает, оставляя за собой тупую, как поверхность наковальни, боль. Слишком мимолетную, чтобы считаться полноценной, но слишком навязчивую, чтобы забыть про нее.
Наверное, надо. Человек встает с лежанки, быстро пересекает комнату и садится за стол. Вот беда, даже стол слишком чистый. Все, если и представлялось, то совсем не так. Может быть это специально, чтобы было тяжелее собраться?
Не время. Он включает лампу, открывает тетрадь, берет старенькую шариковую ручку. А вот ручка радует. Пасты лишь половина стержня, да и та растеклась по пластиковому корпусу. Да, ручка настоящая, она из того, привычного ему, живого, грязного мира. Они учли не все. Невозможно предусмотреть все мелочи. Лишь бы хватило чернил.
Он наклоняется над листами, закрывает глаза. Глубокий вдох. Рука опускается к бумаге, и маленький шарик начинает свой бег, навсегда избавляя этот мир от еще одного неестественно чистого предмета.
Глава 1.
Еще одна глава позади, но останавливаться не хотелось совершенно. Слишком уж много интересных персонажей, событий и мыслей несет в себе литература.
Да уж, сейчас такого не пишут, одни рыцари да драконы. Когда это было? И было ли вообще? То ли дело – будущее! Фантастические романы о путешествиях к далеким звездам и новаторских изобретениях изощренных умов гениальных ученых – вот что действительно цепляет, тянет за все возможные и невозможные нити и заставляет унестись в полет воображение.
Моя коллекция – моя гордость. Ровно триста семьдесят четыре произведения аккуратно расставлены по полкам в алфавитном порядке. Научная фантастика, классика, вышедшая из-под пера авторов двадцатого и двадцать первого столетия. Они были творцами, они не боялись дать волю письму, не боялись оказаться предсказателями, подобно Жюлю Верну, объяснившими вещи непонятные современникам, но воплотившиеся в жизнь потомками. Ими можно гордиться, в той же степени, что и жалеть. Ни одна их теория не оправдалась, ни один сюжет не был разыгран. Не наступило восстание машин, глобальная катастрофа не уничтожила все живое, человек не отправился покорять границы вселенной, даже диктатура и узурпаторство, так любимые жанром антиутопии, не охватили планету железными тисками, а всеобщее просветление не наступило, как, в сущности, и не должно было. Мы не оправдали надежд, не совершили безумных открытий. Не изменилось совершенно ничего. Несколько ультрамодных гаджетов, чертовски правдоподобная виртуальная реальность, доступная лишь богатейшим слоям населения и шикарная мультиварка, способная приготовить практически все, начиная от картофельного супа, заканчивая неплохим кофе по-ирландски, естественно при наличии ингредиентов. Вот тебе и весь прогресс, вот и все буйство технологий.
Так кому же теперь нужны сказки о средних веках, если еще сто лет назад умнейшие люди говорили о том, что могло произойти сегодня? Невозможно не любить классическую футуристическую литературу, живя в том самом, загадочном для предков, и абсолютно ясным для нас будущем.
Буквально глотая книгу за книгой, впитывая в себя чужие мечты, наполняешься надеждой, что завтра выйдя из дома, ты попадешь в совершенно другой мир. Только вот жизнь гораздо прозаичнее.
Узнать финал повести хотелось смертно, но сон брал свое. Закрыв страницу, я пристроил книгу на ее законное место. Ряд ярких корешков разбавила черная полоска с золотыми буквами вдоль переплета. Я протер глаза, но это лишь усилило в них зудящее чувство усталости. Спать оставалось не более четырех часов. Пошарив по карманам халата, и поняв, что они пусты, я пошел на балкон. Если и там не окажется хотя бы одной сигареты – ночь можно считать испорченной.
Счастье. На столе, рядом с горшком с увядшей то ли от постоянного присутствия никотина в воздухе, то ли из-за недостатка полива геранью, лежала едва начатая пачка Винстона, с зажигалкой внутри. Теперь главное не зависнуть, выкуривая одну за одной, еще на пару часов. Один короткий всплеск пламени, и отсыревший табак недовольно зашипел, превращаясь в клубы дыма, проникающие в мою грудную клетку. Вокруг стояла такая тишина, что казалось, что если кто-нибудь в соседнем квартале, потревоженный кошмарным сном, перевернется в своей постели, то весь этот темный, освещаемый лишь желтыми мигающими фонарями город просто рухнет, словно карточный домик под порывами ветра. Сигарета вдруг резко, будто змея, укусила меня за палец. Я кинул ее в пепельницу и посмотрел на маленькое пятно ожога. Еще один. Ну, ничего, к утру заживет. Сколько ни говори себе, что с огнем в любых его проявлениях следует
