что Эд Карни находится на борту самолета, теперь тебе нужно закрепить бомбу. Думай только об этом.
Она послушно выполнила его приказание, призывая откуда-то из потаенных глубин желание убивать.
Райм продолжал говорить своим чарующе мелодичным голосом:
– Ты великолепно знаешь свое дело. У тебя нет никаких моральных принципов. Ты убьешь кого угодно, сделаешь что угодно ради достижения своей цели. Ты отвлекаешь внимание, ты используешь окружающих… Твое самое смертоносное оружие – обман.
Я лежу в засаде.
Мое самое смертоносное оружие…
Сакс закрыла глаза.
…это обман.
Она ощутила, как ее наполняет мрачная надежда, возбуждение, охотничий азарт.
– Я…
– Можешь ли ты как-нибудь отвлечь от себя внимание? – продолжал Райм.
Сакс открыла глаза:
– Здесь местность голая, как стол. Спрятаться невозможно.
– А ты где прячешься?
– Ангары заколочены. Трава скошена. Ни брошенных грузовиков, ни пустых бочек из-под горючего. Ангары стоят вплотную друг к другу, между ними не протиснуться. Укрыться негде!
Нутром своим Сакс ощутила отчаяние.
Что же делать? Я должна заложить бомбу. Времени нет. Огни… огни повсюду. Что? Что мне делать?
– За ангарами не спрятаться. Там полно рабочих. Местность открытая. Они меня непременно увидят.
На мгновение Сакс снова стала сама собой, гадая, как это случалось с ней нередко, почему Линкольн Райм обладает силой заставить ее превратиться в кого-то другого. Иногда это ее злило. Иногда возбуждало.
Молодая женщина припала на колено, не обращая внимания на боль, периодически терзавшую ее последние десять из тридцати трех лет жизни.
– Место здесь слишком открытое. Все видно как на ладони.
– О чем ты думаешь?
Меня ищут. Я не могу допустить, чтобы меня нашли. Не могу!
Это очень рискованно. Надо спрятаться. И не высовываться.
Но спрятаться негде.
Если меня заметят, это конец. Бомбу найдут и поймут, что я охочусь за тремя свидетелями. Их поместят в охраняемый дом. И я ни за что не смогу до них добраться. Этого нельзя допустить.
Прочувствовав панику, которая охватила убийцу, Сакс вернулась к единственному месту, где можно было укрыться. К ангару у рулежной дорожки. Единственное разбитое окно размером три на четыре фута было заколочено изнутри старой растрескавшейся фанерой, и первоначально Амелия не обратила на этот ангар внимания.
Теперь она осторожно приблизилась к нему. Земля у стен была усыпана щебнем, следы на нем не остаются.
– Райм, окно заколочено. Изнутри, фанерой. Стекло разбито.
– Оно грязное? То стекло, что осталось в раме?
– Грязнее не бывает.
