говорил как на русском, так и на английском языке. Мы играли с ним, кормили конфетами, а он, такой серьезный и непосредственный, смешил нас каждым своим изречением. Было ясно, что рос он в компании взрослых детей – таких вот хиппи, бродячих философов, обитателей нашего хостела. Мыслил он очень своеобразно, жил в своем мире, предоставленный себе и фантазиям, не привязанным ни к одной системе или культуре.
– Когда он бродит по хостелу, это еще ничего, – говорила Софи, – но когда уходит за его пределы, это значит, что мы его потеряли. Он там, внутри себя, и ничем его оттуда не достанешь. Остается только наблюдать. Честно говоря, мне самой очень интересно, кто из него вырастет.
– Каким он вырастет? – обсуждала я позже с Асей. – Непременно каким-нибудь писателем или режиссером… Человеком очень неординарным.
– Меня больше беспокоит другой вопрос, – отвечала она, – вырастет ли он человеком счастливым?
Но вернемся к нашему вечеру.
– А вот вы знаете, какими были родители в вашем возрасте? – спрашивает Кенни. – До того, как вы родились? Чем они занимались, во что верили?
– У меня хватило ума в свое время расспросить маму о ее приключениях в моем возрасте, отвечает Ася, подсаживаясь за стол, – и это правда удивительно, потому что, когда я принимаю серьезные решения или просто размышляю о жизни, мне никогда не страшно. Я не чувствую себя уникальной – двадцать лет назад жила женщина, очень похожая на меня, и перед ней стояли те же проблемы.
– А мы вот с родителями совсем не близки, отзывается немец Фред, крепкий бородатый парень. – Они оставили целую стену для открыток, которые я должен был отправлять им из разных стран. И хотя я, засранец, путешествую уже второй год, отправил им только одну – из Индии.
– О, ты был в Индии, – оживляется Ася, – долго? И как тебе там?
– Ну, я путешествовал пять месяцев, катался по штатам, жил в деревне. Потрясающая страна! Я могу всю ночь о ней рассказывать, – улыбается Фред.
– А как насчет безопасности?
– Ну, Индия – это не Иран, – чешет бороду Фред. – Вот там, если ты путешествуешь одна, это значит, что ты приехала с определенной целью найти себе мужчину. Хотя, знаете, я наблюдал там за отношениями женщины и мужчины, и вот что вам скажу. Все это чушь собачья про свободу женщины Запада. В Иране, несмотря на то что мужчина содержит женщину и в общем-то говорит, как ей поступать, он делает это с уважением к ней. А что у нас – например, в Германии? «Эй, детка, скинь-ка десять фунтов, а то я тебя брошу». В Европе на женщин больше давят психологически, больше требуют. На ней теперь обе роли – ну разве нет?
– Да, Фред, это правда, – кивает Ася.
– Господи, я обожаю, как вы это говорите! «ФРРЕД». Так по-русски, прям как отрезали. Какого черта! Я же немец, а у двух маленьких девочек это получается мужественней и круче, – смеется Фред.
– Так вы из России?! – восклицает Ашим. Всегда мечтал попасть
