озвучила она слово, которое выводила на доске. – Эдуард, пожалуйста, используй слово «каникулы» в каком-нибудь предложении.
– На каникулы я ездил в Нью-Йорк, – без запинки ответил Эдуард. Как и учила мисс Сидли, главное слово он произнес четко и размеренно: ка-ни-ку-лы.
– Очень хорошо, Эдуард. – И она перешла к следующему слову.
Разумеется, у нее были свои маленькие хитрости. Успех – это она знала четко – зависел и от мелочей. В классе она никогда не отступала от этого принципа.
– Джейн.
Джейн, которая яростно пролистывала учебник, виновато подняла голову.
– Пожалуйста, закрой книгу. – Книга закрылась. Взгляд светлых глаз Джейн, полных ненависти, уперся в спину мисс Сидли. – После занятий останешься в классе на пятнадцать минут.
Губы Джейн затряслись.
– Да, мисс Сидли, – покорно ответила она.
Мисс Сидли очень ловко использовала свои очки с толстыми стеклами, и ее всегда забавляли виноватые, испуганные лица учеников, когда она ловила их за неположенным занятием. Вот и теперь она увидела, как искаженный, перекошенный Роберт, сидевший в первом ряду, скорчил неодобрительную гримаску. Но ничего не сказала. Пусть Роберт еще немного подергается.
– Завтра, – громко и отчетливо произнесла мисс Сидли. – Роберт, тебя не затруднит предложить нам какое-нибудь предложение со словом «завтра»?
Роберт глубоко задумался. Класс затих, разморенный теплым сентябрьским солнцем. Электрические часы над дверью показывали, что до желанных трех часов осталось всего лишь тридцать минут, и лишь молчаливая, угрожающая спина мисс Сидли удерживала юные головы от сладкой дремы.
– Я жду, Роберт.
– Завтра случится что-то плохое, – ответил Роберт. Предложение он составил совершенно правильно, но седьмое чувство мисс Сидли, свойственное всем строгим учителям, подсказало: что-то не так. – Завт-ра, – как и полагалось, добавил Роберт. Руки его лежали на парте. Он вновь скорчил гримаску. Да еще улыбнулся одними губами. И тут до мисс Сидли дошло: он знает, как она наловчилась использовать очки.
И ладно. Очень даже хорошо.
Она начала писать следующее слово, не похвалив Роберта, предоставив тому увидеть ответ в реакции ее тела. Одним глазом она приглядывала за Робертом. Скоро он высунет язык или поднимет один палец (даже девочки, и те знали, что означает этот неприличный жест) только для того, чтобы посмотреть, действительно ли она знает, что он делает. И вот тогда будет наказан.
Отражение, конечно же, искажало действительность. И смотрела она на него лишь краем глаза искоса, занятая словом, которое писала на доске.
Роберт изменился.
Она едва успела поймать это изменение, заметить, как лицо Роберта стало… другим.
Она резко обернулась, бледная как полотно, не обращая внимания на боль, пронзившую спину.
Роберт вопросительно смотрел на нее. Его руки лежали на парте. Испуга он не выказывал.
