(его позабавило почти единодушное мнение о том, что убийство стариков Сарчей было делом рук «преступного мира»), которую превосходили лишь ее скорбь и непонимание того, каким образом этим самым людям удалось совратить ее сына.
После смерти сына супруги Сарч неусыпно следили за всем и вся, что хоть отдаленно напоминало перевозку наркотиков. Четыре раза полиция штата Мэриленд выезжала к аэропорту по их вызовам, оказавшимся ложными, но претензий блюстители закона не имели, поскольку по сигналам Сарчей удалось накрыть три небольшие партии и две очень крупные. Последняя состояла из тридцати фунтов чистого боливийского кокаина. За облаву с таким результатом можно забыть и несколько ложных вызовов, за такие облавы дают повышение.
И вот, поздним вечером 30 июля, прибывает та самая «Сессна-Скаймастер», номер и описание которой были разосланы во все аэропорты Америки, включая и Даффри; «Сессна», пилот которой называет себя Дуайтом Ренфилдом, пункт вылета – аэропорт Бейшор, штат Делавэр, где и не слышали ни о «Ренфилде», ни о «Скаймастере» с хвостовым номером Н101БЛ; самолет человека, который почти наверняка был убийцей.
«Если бы он сюда прилетел, он бы уже сидел за решеткой», – сказал Дизу по телефону один диспетчер из Бейшора, но Диз в этом сомневался. Да. Очень сомневался.
Летающий в Ночи приземлился в Даффри в 23:27, и «Дуайт Ренфилд» не только расписался в журнале у Сарчей, но и принял приглашение Рея Сарча зайти в трейлер, выпить пива и посмотреть по телевизору повтор «Дымки из ствола». Все это Эллен Сарч рассказала на следующий день владелице салона красоты в Даффри. Эта женщина, Селида Маккаммон, сказала Дизу, что была одной из самых близких подруг покойной Эллен.
Когда Диз спросил, какой ей показалась Эллен, Селида, немного подумав, сказала:
– Какой-то мечтательной. Вроде влюбленной школьницы лет семидесяти. У нее был такой цвет лица, что я сначала думала, это макияж, пока не начала делать ей перманент. Тогда я увидела, что она была просто… Понимаете…
– Взбудораженная? – предположил Диз, на что Селида Маккаммон засмеялась и захлопала в ладоши.
– Взбудораженная! Именно так! Ну конечно, вы же писатель!
– О да, пишу я неплохо, – заметил Диз, изобразив улыбку, которую он сам считал доброжелательной и теплой. Эту мину он одно время отрабатывал почти постоянно и продолжал отрабатывать довольно регулярно перед зеркалом ванной в нью-йоркской квартире, которую называл своим домом, и перед зеркалами отелей и мотелей, которые были его настоящим домом. Похоже, сработало – Селида Маккаммон ответила на его улыбку довольно быстро, – но истина состояла в том, что Диз никогда в жизни не ощущал ни доброжелательности, ни теплоты. В детстве он уверовал в то, что таких эмоций вообще не существовало; они были всего лишь маскарадом, светской условностью. Впоследствии он решил, что ошибался на этот счет: большая часть того, что он считал «эмоциями
