мешайте лечению, пожалуйста.
Женщина постояла в нерешительности, а потом сделал неуклюжий шаг в сторону.
Медсестра сняла со стены большую ватную перчатку, надела ее и вытащила раскаленную кочергу из камина.
– Ну что, дорогой староста, – усмехнулся Анатоль, – сейчас будет немного больно. Самую малость. Но все – для вашего же блага. Дорогая, приложи-ка инструмент сюда, а потом сюда.
Если крик был бы осязаем, то староста исторг из себя высокую-превысокую башню, а потом, отвечая на новое прикосновение, воздвиг рядом еще одну, чуть выше.
Снежана сказала Глебу, что ее сегодня не будет весь день. Денек у всех сегодня выдался еще тот, что правда, то правда. Но Глебу не было особого дела до проблем старосты, до Пейла Арсина, до мертвых женщин – ему не было дела до женщин вообще. И потому он решил не терять ни минуты удивительного вечера и широких возможностей, которые открывались в связи с отсутствием мамки.
Она и вчера не ночевала дома, но заранее об этом не предупредила, так что Глеб ждал ее до последнего и все больше обижался, потому что мог провести это время куда приятнее.
Когда Снежана ненадолго зашла домой, вернувшись от старосты, и сказала, что ей опять нужно уйти и сегодня он остается за главного, в животе Глеба как будто распустился прекрасный цветок. Желание завладело им, и перед внутренним взглядом калейдоскопом побежали страстные образы. Он помылся, тщательно побрился и вышел из дому.
Разыскать Евгения не составляло труда. Несмотря на то, что убийство этой шлюшки утром поставило Приют с ног на голову, к обеду все более-менее пришли в себя и занимались своими делами, хотя и дрожали от возбуждения и гудели, как рой растревоженных пчел. Евгений играл в местном оркестрике, и они готовились к выступлению вечером в местном кабаке, репетировали мелодии позаунывнее в местной школе.
Глеб проскользнул в актовый зал и сел в заднем ряду. На репетицию забрели еще несколько человек, но никто не слушал: шептались о событиях дня. Для Глеба, наоборот, события дня ничего не значили, его больше занимало то, что может случиться вечером. Он пожирал глазами Евгения, который медленно вышагивал по сцене с инструментом. Евгений играл на трубе и весь раскраснелся от усилия. Это зрелище завораживало Глеба. Для него оно служило обещанием.
Евгений увидел Глеба и подмигнул ему. Тот расплылся в улыбке. Остальные участники оркестра если что и подозревали, то не подавали виду. Вообще, на них можно положиться: они часто прикрывали Евгения перед женой. Может, все они были педиками. Да, скорее всего – он видел, как они на него смотрят. Но так же они смотрели на Евгения. Любовники часто изводили друг друга ревностью и поминали остальных музыкантов. Всех, кроме Василя, гитариста, – Вериного дружка.
Когда отыграли, запыхавшийся Евгений спустился к Глебу и пожал руку.
– Сегодня у меня, – промурлыкал Глеб.
Евгений как-то неуверенно улыбнулся.
– Сегодня?.. Тут такие дела…
– Какие дела? –
