не привезли цинковый гроб с телом Коли Некрасова – рядового ВДВ, сполна отдавшего интернациональный долг в точке усмирения вялотекущего кавказского конфликта. На следующий день сержант Дмитрий Севастьянов, 1963 года рождения, тихо скончался, оставив после себя только костыли, некоторое время стоявшие возле скамейки, с которой Дмитрий, казалось, сросся. Куда потом они делись, эти костыли, я, честное слово, не знаю, наверное, это и не важно. Может быть, пацаны сперли…
168-я (2) Луча и Латыпов
Каждая станция обладала своими особенностями, которые множились, обрастали слухами и легендами. Например, считается, что группа зимовий в районе переката Людоед названа была Людоедом не потому, что много людей погибло при попытке пройти пороги на лодке, а потому, что, дескать, в одну из голодных зим жители станции, чтобы выжить, бросали жребий, кому дожить до весны, а кому стать тем, кто накормит своих товарищей. Подобная же ситуация и с легендой о Чертовой Печке, которая была якобы сброшена паводком в реку и в которой поселился черт, утягивающий на дно каждого двадцатого путешественника, пытающегося пройти здесь на лодке. Известковая, Луча, Лунга… У каждой станции – свой набор легенд. Но все же самой загадочной станцией на золотом пути еще со времен хищнических республик Дальней Тайги считают Сто Шестьдесят Восьмую, или, как ее иногда называют, Утерянную, Пропавшую станцию.
По сохранившимся показаниям старателей, уже в 1898 году Сто Шестьдесят Восьмая была легендарной, полумифической станцией. Ни один из допрошенных следователями горной стражи «хищник» не мог точно указать ее местоположение. В части географии показания были весьма противоречивы. Сто Шестьдесят Восьмая оказывалась одновременно на всех трех основных тропах. Однако, несмотря на отсутствие согласованности по вопросу локализации станции, все свидетели независимо друг от друга называли ряд примет Сто Шестьдесят Восьмой.
Во всех рассказах станция – это несколько строений, находящихся на широкой террасе, сложенных, в отличие от обычных в таежном районе изб, из камня и крытых кирпичного цвета черепицей. Это относится не только к жилью, но и к хозяйственным постройкам: лабазам, конюшне, сеновалу и т. п. Площадь, занимаемая Сто Шестьдесят Восьмой, окружена земляным валом, где имеется один оснащенный сторожевой башней вход для пеших и конных путешественников. Рядом с постройками есть очищенная от деревьев поляна, разделенная на две приблизительно равные половины неглубокой лощиной и достаточная для того, чтобы на ней могли разместиться проходящие караваны. Здесь же оборудованы очаги и, не считая трех землянок в непосредственной близости к валу, места для палаток. Между надворными постройками и поляной – благоустроенный родник, излишек воды из него стекает по лощине. С другой стороны надворных построек, в некотором отдалении, находится площадка, где, образуя кольцо, установлены несколько больших, грубо обработанных камней. Еще дальше стоит большое дерево, о породе которого ничего определенного сказать не представляется возможным,
