увидела или учуяла кого-то. Динка резко нырнула в улочку, свернула на другую и опрометью кинулась в парк Независимости, ураганом ломясь через кусты и заросли травы. Ее большие уши летели за головой, а Асаф летел за ней, размышляя о чуде собачьего обоняния, о том, что собака способна почувствовать кого-то, совершенно его не видя. И еще он думал, что скажет этому кому-то, когда наконец до него доберется.
– Попался! – крикнул кто-то сзади и прыгнул ему на спину, повалив его на землю.
Асаф был так ошарашен, что какое-то время лежал неподвижно, без единой мысли в голове. Лишь через минуту он ощутил, что человек заламывает ему руку за спину так, что едва не трещат кости, и только тогда Асаф закричал.
– Поори мне, поори, – сказал сидевший на его спине. – Там еще и поплачешь.
– Что вам от меня надо? – простонал Асаф. – Что я вам сделал?
Человек с силой ткнул его лицом в землю, немедленно забившую Асафу нос и рот. На лбу расползлась какая-то мокрота. Два сильных пальца сдавили ему щеки, заставляя раскрыть рот, и тут же другие пальцы влезли в рот, пошарили и убрались восвояси. Обалдевший Асаф смотрел на снующих муравьев и окурок – все в огромном увеличении.
Перед носом появилась бумажка, смахивающая на документ. Он скосил глаза, но ничего не разглядел. Слишком близко. К тому же глаза туманились слезами. Человек схватил Асафа за волосы, с силой приподнял его голову и подсунул ему под нос документ. Асаф подумал, что его глаза вот-вот вылезут из орбит. Он, как в тумане, увидел фотографию улыбающегося загорелого парня и полицейскую эмблему, и ему на миг полегчало. Но только на миг.
– А ну встать! Ты арестован.
– Я? За что? Что я сделал?
Вторая рука Асафа тут же оказалась заломлена за спину, и он услышал щелчок, знакомый только по фильмам. Наручники! Он в наручниках. Мама просто умрет.
– Что сделал? – язвительный бас с хрипотцой за его спиной. – Сейчас ты и расскажешь в точности, что ты сделал, говнюк малолетний. А ну встать!
Асаф втянул голову поглубже в плечи. Кишечник просто безумствовал, и Асаф испугался, что его пронесет. У него вдруг совсем не осталось сил – ни на что. Так бывало всегда, когда кто-то грубо орал на него или на кого-то еще, – Асафа в такие минуты словно покидала жажда жизни, он полностью терял интерес к миру, где возможна такая грубость. Зато Динка, в отличие от него, была преисполнена боевитости. Она возмущенно лаяла, чуть в сторонке, не решаясь приблизиться.
– Встань наконец, мать твою! – рявкнул человек и снова дернул его за волосы.
Асафу пришлось подняться. От резкой боли глаза наполнились слезами. Человек быстро обследовал карманы Асафа, порылся в рубашке, провел руками по спине и между ног. Может, оружие ищет, может, что другое, подумал Асаф. Он был настолько перепуган, что не решался спросить.
– Скажи «пока» всему дорогому, – процедил тот. – А ну, задницу
