через девять лет супружества Питер впервые опробовал свои мужские достоинства на белой гончей? А потом с остервенением забил бедное животное толстым арапником со свинцовыми шишечками на конце. Не зная куда деваться от стыда, Питер рыдал, сидя на полу псарни и зажимая рот грязной пропахшей псиной ладонь.
Вскоре нашлись опытные утешительницы, и с каждым годом увеличивавшаяся неприязнь между ним и великой княгиней больше не трогала наследника. Но жена все же обязана была хотя бы не позорить его имя!
Питер был на охоте, когда узнал, что Фикхен со вчерашнего вечера – падшая женщина. Забыв про егерей и не подстрелив ни одной тетерки, он примчался в Ораниенбаум, где все лето жил молодой двор. Был мрачен за ужином, весь вечер отказывался играть в карты и, дождавшись, пока великая княгиня уйдет к себе, последовал за ней.
Фикхен в розовой рубашке из индийского батиста сидела перед овальным зеркалом и продирала эбеновым гребнем свою черную гриву, так что с нее чуть искры не сыпались.
– Сударыня, вы, вижу, готовитесь ко сну?
Она с удивлением подняла на него глаза. Питер стоял на середине спальни, как был, в грязных сапогах и узком забрызганном кафтане. Он знал, что его привычка ходить по дому в уличном вызывает у великой княгини презрение. Что ж, тем хуже для нее.
– Не кажется ли вам, – продолжал он, впервые чувствуя себя мужем, – что с некоторых пор наша общая постель сделалась слишком узка для нас двоих?
– Что вы имеете в виду? – пролепетала она, но по ее разом побледневшему лицу он видел, что жена его поняла. – Я никак не могла предположить, что вы еще имеете на меня виды, – с легкой усмешкой ответила она.
А вот этого он не любил…
– Даже императрица знает, что вы мне не муж, – продолжала Фикхен, – и сквозь пальцы смотрит как на вас, так и на меня. – Женщина встала.
– Вот как? – Великий князь болезненно улыбнулся. – А если я завтра же во всеуслышании заявлю, что не намерен терпеть жену-изменницу и потребую развода?
– Вы только огласите свой позор, – испуганно возразила великая княгиня.
– Ну и что? Зато я буду избавлен от удовольствия лицезреть вашу рожу каждый вечер.
Она, кажется, начинала понимать, насколько серьезно ее положение.
– Но это дико. Ведь я не мешала вам…
– Кто бы стал вас слушать? Такие штучки проходят только при обоюдном согласии. Вас со скандалом вышвырнут из страны. Неужели вы не хотите на родину?
Ему доставляло удовольствие наблюдать, как разрастается страх на ее лице.
– Я всегда знала, что вы способны на низость. – Фикхен попыталась взять себя в руки.
– Полно, сударыня, я всего-навсего пошутил. И вовсе не собираюсь раздувать эту историю. – Ульрих чувствовал себя почти отмщенным. – Одна маленькая просьба.
Она быстро закивала головой.
– Что
