style="font-size:15px;"> – Тут некоторая оказия, Дан… – замялся он.
– Не мучайся, словно на первом свидании.
– Приехал я не один.
– С Евгенией? – всплеснув руками, затормошил я его. – Каков обормот! Где она?
– Нет, – смутился Илья и запнулся. – Вечером женщина к деду пришла, попросила устроить с тобой встречу. Ты прости, Дан, но отказать не смогли…
– Ну-ну. Продолжай, женский угодник.
– Она, правда, не в себе. Я засомневался, в здравом ли рассудке.
– Вот даже как?
– Пробовал отказать, она в слёзы. Твердит, что очень важно.
– В чём же её просьба? Я вроде никого не арестовывал последнее время.
– Не говорит ничего.
– И где же она?
– Внизу. Ждёт на улице.
Я глянул на часы. Вот он, закон подлости – приближался обеденный перерыв. Ох уж эти жалобщики-заявители! Им претит записаться, дождаться приёмного часа и тихо, спокойно, в порядке живой очереди. Колосухин недавно приказал настоящий зал отвести для ожидания: диванчики, кресла, журналы, пей воду из графина, успокаивай нервную систему… Нет, у них другие стратегия и тактика, норовят все по-срочному, одни с криком и угрозами рвутся, другие ищут знакомых… Впрочем, не от хорошей жизни. Не хотелось бы мне хоть раз оказаться на их месте.
– Отправляйся к Черноборову на чердак и разберись с отказным материалом, – посоветовал я приятелю. – Побеседую с таинственной незнакомкой, а потом перекусим вместе в кафе. Мы теперь в «Шарлау» не бегаем, «Приятная встреча» под носом открылась, готовят – язык проглотишь!
Каково же было моё изумление, когда я её увидел…
Дерево без ветвей. Посеревшее лицо без кровинки, впалые щёки и тёмные круги под глазами. Одета, как при первом нашем знакомстве в больничной палате у матери, глаз скользит и не задерживается, всё убого. Розалия Эммануиловна сухо извинилась за беспокойство и протянула конверт.
– Что это?
– Письмо.
– Мне?
– Прочтите.
– Может, поясните?
– Вы разыскивали Жихарева, не так ли?
Я кивнул.
– Это письмо его жены, Румии.
На бумаге значился адрес: Свердловская область, город Первоуральск.
– Куда их занесло! Это же граница Европы и Азии!
– Она пишет, что Савелий утонул.
– Вот те раз… – я так и сел.
– Не верю!.. – она вскрикнула, и у неё началась истерика.
Я бросился за водой. Когда злосчастный графин был доставлен из зала приёма, женщина почти успокоилась, платочек прижала ко рту, и голова где-то у самых колен. Худые выпирающие лопатки торчали, грозясь порвать белую кожу.
– Этого не может быть! Он умер не своей смертью! Его убили! – причитала она тихим голосом, как подвывают над умершим. – За ним гонялись. Ему угрожали. Он не говорил никому, но я чувствовала. Я знала, что тем и кончится.
– Успокойтесь, – попробовал
