у него крайнюю меру осуждения, и тихо пробормотал: «И таких-то посылают за ясаком?»
– Не понимаешь ты, Тимоха, ничего! – громко сказал он. – Может, у тебя дома так. А тут всегда нужно доглядывать. Сам пропадешь, не за потех, и я с тобой то ж. Здесь тайга!.. Не впервой, а глупишь! Этот юрт не обойти с реки. Вишь, туда кто-то греб на ветке. Пришел по реке, издалека. Теперь смекаешь?
– Не-а! – растерянно отозвался Тимошка, не понимая, что от него хочет этот веселый и, в общем-то, беспечный казак. Правда, иногда он выкидывает какие-то хитрости, вроде этой.
– Сюда в юрт пришел кто-то. Из остяков. Один. А раз один и издалека, значит по вестям, – сказал Лёвка, вытянул худую и тонкую, как у гусака, шею, стал занимательно разглядывать Тимошку.
Тот же в упор вылупился на него, силился что-то сообразить, удивлялся смекалистости своего напарника.
– Ты подумай, Тимошка! Разве остяк пустится куда-то по дальнему пути, когда рыба идет, самый лов?.. Только по вестям, и знатным. А вот каким, то надо выведать. Ну что – пошли?..
Они загнали в лодку собак, сели, заработав шестами, двинулись вверх по протоке.
И сразу же с двух сторон их обступил сплошной кустарник, что нависал до самой воды мелкой протоки с вязким дном, цепко хватающим за шесты. Под тальником было душно от застойного воздуха. И казаки быстро вспотели, отмахиваясь от полчищ атаковавших комаров.
Вдруг Тимошка, сидевший на носу лодки, резко полоснул шестом по воде около берега. Под шестом у него шумно всплеснулась огромная рыбина, чиркнула по поверхности воды хвостом и стремительно ушла от берега.
Тимошка, разомлевший от духоты, сонно процедил: «Щука… Жарко, по забереги стоит»…
Лодка двинулась дальше.
Тимошка снова ударил по воде шестом: на этот раз удачно. Подхватив оглушенную щуку, он бросил ее на дно шитика. Дальше дело пошло веселей, и он забухал шестом, шумно вспенивая воду.
Наконец, окружающий протоку лес расступился. И они выплыли на старицу с низкими берегами, покрытыми высокой травой. Впереди, над широкой водной гладью, носились большие мартыны с серовато-черными отметинами на голове. Среди них сновали маленькие проворные плиски[25]. В одном месте чайки сбились кучей и устроили самый настоящий хоровод. Одна за другой они с криками резко бросались грудью вниз, выхватывали из воды рыбу и взмывали вверх, судорожными глотками пожирая ее на лету.
– На малька, – сказал Тимошка. – Должно быть, окунь…
– А вон, гляди, наши! – показал Лёвка вдаль.
Там, по ходу лодки, где старица загибалась плавной дугой за травянистый отлогий берег, на терраске, недоступной для вешней воды, стояли остроконечные остяцкие юрты. Над одной из них была заметна тоненькая струйка дыма.
– Есть, не ушли! – обрадованно сказал Тимошка.
– Чего радуешься? Тебя здесь ждут? – спросил Лёвка его. – За соболями пришел, а не к теще на блины. Они-то не больно обрадуются.
Мартын – водоплавающая птица из семейства чайковых. Плиски – чайки.
