назад на дальний хором, куда уехал для проверки и обучения местной дружины коназ, отправились и его жена с дочкой. Всё честь по чести, с десятком бывалых воинов. Но перехватили их в пути люди татя и разбойника Карагоза. Жену обесчестили и зарезали как овцу, ножом по горлу, воинов, кого самострелами положили, кого мечами. Дрались не по чести, с амулетами и холодным чёрным колдовством. И трое одного били, и дубиной из куста, и самострелом с дерева, и ледяной морокой, и многими нечестивыми хитростями. Почти весь отряд полёг на лесной дороге. Конежну Беляну спасло только то, что ехала она в возке другом, да чуть приотстала. Ой, хорошо молодой девице было видно, как издеваются над матерью, как убивают знакомых с детства ратников. А потом и их возок заметили. Молодой, да разумный воин Боян, бывший тогда за возчика, умудрился выскочить в чащу сам и девицу вытащить, тем и спаслись оба.
Они пришли в хором через два дня, усталые, голодные, грязные и единственные живые. Первые дни Беляна ни слова не сказывала, лишь потом в себя приходить начала. Но ни на двор выходить не желала, ни к дружине. Один лишь человек смог её расшевелить, да и тот пришлый из тайной стороны, Ки-тая, странный человек, то есть путешественник, Ван.
А коназ до вчерашнего дня и не знал кто есть таков их непонятный гость. Принял его сперва за перехожего, мало ли странников по дорогам ходит. Приглядывали, конечно, но чужак вёл себя с вежеством, дурного за ним не видели. А уж когда после его уроков конежна совсем в себя пришла, даже улыбаться иногда стала, довольный отец и вовсе успокоился. Наказал лишь двоим бойцам наблюдать за ученицей, да и то, больше не из боязни, как бы странник не обидел девочку, а для собственного спокойствия.
А сам же поклялся перед ликом, что найдёт обидчика и лично покарает. С тех пор каждый день десяток дружинников колесил по диким землям в поисках Карагоза.
И вдруг тот пропал, как в воду канул. Да и то, если б в воду, амулет, поди, нашёл бы, недаром на крови замешан.
Владигор стоял у тонкого, двумя ладонями обхватить, дубка и пытался придумать, что делать дальше.
А главное, никто этого Карагоза-то и в лицо не видал. Местные, у которых дружина пытала про татя, описывали только доспех. Правда, в один голос и почти слово в слово. На это и была вся коназова надёжа. И вот сейчас пропала последняя ниточка.
– Коназ-батюшка, – Ван аккуратно тронул Владигора за литое кольчужное плечо.
Тот дёрнулся, но не повернулся.
– Тебе жить дальше надо.
– Да на что мне жить-то? Какой-то тать лесной жену обесчестил и как козу зарезал, дочку чуть не потерял. И даже отомстить не могу.
– А вот не будешь жить, умрёшь. Сам понимаешь, нет жизни, значит, приходит Мара.
Владигор замер.
– Ты, батюшка, что сейчас должен делать?
– Дома быть. Там целый город без пригляда.
– Вот. А ты здесь себя убиваешь. Скажи, если умрёшь, будет от того Карагозу хуже?
– Наоборот, лучше будет.
– Прав ты, коназ. А потому мой тебе совет. Езжай к себе в Калач-град, и постарайся снова начать жить, как раньше жил.
