а сложная осциллографическая схема для специальных измерений. На молочном экране прибора вместо волнистой змейки упорно дрожало размытое зеленое пятно. Саша вздохнул. Разгадка каприза этой проклятой установки была бы вот-вот нащупана – и опять исчезла…
Напротив стенда, где испытывалась установка, за письменным столом работал инженер Новиков. Вошедший не спеша притворил дверь и направился было к нему, но в это время из соседней комнаты появился пожилой сутуловатый мужчина.
– Внимание! – тихо предупредил товарищей Пека Зайцев. – На нас надвигается Кривицкий.
Старшего инженера Кривицкого из-за его острого, злого языка остерегался даже техник Леня Морозов, которого вся молодежь лаборатории считала отчаянным парнем.
– Придется разбирать всю установку, – деловито сказал Морозов, складывая кальку.
– Опять на два дня мороки, – нахмурился Саша. – Неужели нельзя найти порчу не разбирая?
Им осточертел этот ремонт. Не успели кончить одно, хватайся за другое. Полная анархия производства. Следовало бы поставить этот вопрос перед Майей Константиновной.
– Вопрос не прибор, – оборвал их разглагольствования Морозов. – Вопрос простоит долго.
Между тем Кривицкий, задержавшийся возле стола Новикова, вопросительно смотрел на посетителя.
– Могу я видеть товарища Устинову? – спросил тот.
– Майя Константиновна на совещании в месткоме.
– Вы по какому вопросу? – спросил Новиков, откладывая перо. – Из райкома?
– Нет, я… по личному делу.
Он произнес это с заминкой, но спокойно и почему-то весело; в его поведении таилось что-то непохожее на поведение случайного посетителя.
– Разрешите ваш пропуск, – сказал Кривицкий.
– «Лобанов Андрей Николаевич», – прочел он, шевеля тонкими бледными губами, потом показал пропуск Новикову. Нет, эта фамилия им ничего не говорила.
– Вы подождите, – посоветовал Новиков. – Майя Константиновна, вероятно, скоро придет.
Лобанов присел возле столика с надписью «Начальник лаборатории». Столик был стиснут с одной стороны шкафом, с другой – стендом.
– Интересно, как там Майя Константиновна воюет, – сказал Новиков, следя за Лобановым. – На этот раз к нашим показателям не придерешься.
– Показатели – это всего лишь арифметика, – отозвался Кривицкий. На его сухом, вытянутом лице была прочно впаяна желчная усмешка, всегда несколько смущавшая Новикова.
– Вы закоренелый скептик.
– Правдивые слова не бывают приятны, приятные слова не бывают правдивыми, – сказал Кривицкий. – Вы собираетесь когда-нибудь испытывать предохранители?
– Не собираюсь, – с удовольствием ответил Новиков. – Мне поручено составить инструкцию. Это куда приятней, чем без конца испытывать одни и те же предохранители.
– Вас, очевидно, прельщает не сама
