ее к себе. Ухватив сладкую крошку, она ощутила во рту язык Таррина и вздрогнула. Дыхание ее участилось.
Таррин выпустил ее и улыбнулся:
– Ну что, понравилось?
– Не знаю…
– А если вот так? – Его рука скользнула под сарафан, ласково погладила грудь.
– Не надо! – воскликнула Майя, но сопротивляться не стала.
Таррин прижался к ней сильным, гибким телом, снова взял ее руку и потянул к себе между ног.
Майя вскрикнула от неожиданности, притронувшись к тому, чего раньше даже не представляла, и с испугом, будто новобранец, впервые идущий на врага, подумала: «Это не игра, а на самом деле… это происходит со мной». Она напряженно замерла в объятиях Таррина.
Внезапно Майя ощутила свое тело откуда-то извне – гладкая кожа, упругие формы, уверенные движения. Великолепное тело, способное без остановки переплыть озеро в лигу шириной, само знало, что делать, – если только Майя ему позволит. Она вздохнула, прижалась к Таррину и, дрожа, отдалась его ласкам.
Едва он вошел в нее, как Майя безоговорочно поняла, что именно для этого и родилась. Вся прежняя жизнь с ее детскими забавами и страхами исчезла, рассыпалась, как ореховая скорлупка, от тяжести Таррина, от его резких движений, от его прикосновений к ее телу… Казалось, вот-вот распахнутся огромные кованые ворота, за которыми скрыто удивительное сокровище, – только Майя была и воротами, и привратницей, и сокровищем одновременно. Она стонала, задыхалась и металась вместе с Таррином, будто они вдвоем ставили тяжелый парус.
– Ах, не… – пробормотала она, прижимаясь к Таррину.
Он замер и чуть отстранился:
– Что, милая?
– Не… не останавливайся! Ох, ради Крэна и Аэрты! Не останавливайся!
Он радостно рассмеялся, обнял ее покрепче и исполнил требуемое.
Наконец Майя пришла в себя. Таррин с улыбкой склонился над ней:
– Вот так рыбку я загарпунил, красавицу-рыбку! Загарпунил, да?
Она промолчала, часто дыша, как ребенок, играющий в прятки.
– Тебе хорошо, красавица Майя? – спросил Таррин.
Она кивнула. В огромных синих глазах блестели слезы.
– Хочешь еще трильсы? – Он поднес ей к губам кусочек лакомства.
Майя с наслаждением разгрызла орех.
– Нравится?
– Очень, – выдохнула она. – Мне это в новинку.
Таррин расхохотался во весь голос:
– Ты о чем это? О трильсе или…
Майя сообразила, как двусмысленно прозвучали ее слова, и тоже рассмеялась.
– Скажи, а ты с самого начала это задумал, когда велел мне сети чинить? – спросила она.
– Нет, что ты, золотая рыбка, ничего такого я не помышлял. Только мне давно этого хотелось, разве ты не знала?
– Ну, наверное, догадывалась. Теперь вот сама вижу…
– Ха! Конечно видишь – вот, погляди!
