Клава его давлением мучается, так что будет твоей первой пациенткой.
– Ты для меня прямо как добрый ангел, – выслушав, улыбнулась Инна.
– Ну, не я один. Однако я тоже стараюсь. – Вадим подмигнул ей и исчез за дверью.
Вернулся скоро, пахнущий свежестью, в белоснежной футболке, красиво облегающей мускулистые плечи и грудь. Подкатил к Инниной кровати накрытый к ужину столик на колесиках и сел в кресло по другую сторону от него.
– Я тут, с тобой побуду. Ничего? Не успела ты здесь появиться, а мне уже скучно без компании. К хорошему привыкаешь быстро.
– Да что уж тут хорошего? Одни заботы тебе, – вздохнула Инна.
– Хорошо уже то, что есть о ком заботиться, – серьезно ответил Ларичев, подавая Инне тарелку.
Ели молча, но, когда дошло до чая, Инна не выдержала и спросила:
– Вадим, а кто сегодня приходил? Мне показалось или правда какие-то люди меня спрашивали?
– Спрашивали, – кивнул он. – Местный участковый заезжал, а с ним несколько мужиков. Но получили от ворот поворот, потому что там ты помочь ничем не могла, даже если бы была в состоянии.
– А что им было нужно? – снова спросила Инна, так как Вадим замолчал.
– Иннуль… – Ларичев явно не хотел говорить на эту тему, но под ее настойчивым взглядом сдался: – Женщину мертвую в лесу нашли, уже не первую по счету за последние два года. Она пропала вчера, а сегодня ее обнаружили. Изнасилована и задушена. Вот Валерка, наш участковый, и заехал за тобой по пути, с чего-то вдруг решив, что ты как фельдшер тоже должна присутствовать при осмотре тела.
– О боже! – выдохнула Инна. – А несчастная точно была мертва? Может, для нее что-то еще можно было сделать?
– Нет, Иннуль, уж поверь моему опыту. И успокойся.
– Опыту? – ошеломленно переспросила Инна.
– Именно, – кивнул Ларичев. И пояснил, видя, что она не сводит с него глаз: – В прошлом я кадровый военный. И поскольку у нас в стране, как и за рубежом, почти всегда имеются горячие точки, то их хватило и на мою долю. Там я и на жизнь, и на смерть насмотрелся. Поэтому точно могу сказать, что в данном случае уже ничем нельзя было помочь, как бы ни хотелось.
Девушка опустила глаза. А потом спросила, сжимая в руках остывающую чашку с чаем:
– Ты из-за этого и ушел из армии?
– Нет, Иннуль. Из-за этого оттуда не уходят. Наоборот – остаются. Вместо тех и за тех, кто погиб. И я не ушел бы. Но… Понимаешь, мы, я и мои салаги-мальчишки, попали в горах под обстрел гранатомета. Нужно было выводить солдат оттуда любой ценой, а в результате это они меня вынесли.
– И что? – тихо спросила Инна, поскольку Вадим замолчал.
– И ничего. В медсанчасти приняли меня у ребят из рук, после чего начали латать и передавать по этапу: на «вертушке» в центр, а оттуда, уже на самолете, в Москву, в госпиталь. А потом комиссовали меня по состоянию здоровья, сообщив напоследок, что я больше никогда
