у тебя есть дочь.
– Как Лена?
– Хорошо.
– Большая?
– Выросла. Большая. Двадцать два года. Учится в медуниверситете. Будет врачом.
– Тебе было трудно? – задал он ненужный вопрос.
Что она могла ответить? Рассказывать о том, как она, оставшись одна с дочкой, ездила в Польшу, а потом ходила торговать на базар, как не хватало зарплаты, как перешивала на растущую дочь свои платья… А, может, рассказать, как, пытаясь забыть его, Сашку, поддавалась на каждый мужской взгляд и ложилась в постель с любым, кто манил ее пальцем, а потом, возненавидев всех, глушила себя в работе и заботе о дочке, так и не переставая любить его одного…
– Справляюсь, – ответила она с тем же безразличием, которое прозвучало в вопросе.
– Как ты?
– Как я? – переспросила она и тут же, поняв, что разговор без ответа на этот стандартный вопрос не получится, продолжила: – Я работаю там же, в мединституте, теперь это Национальный медицинский университет имени Богомольца, преподаю студентам биологию. Замуж, понятное дело, не выходила. Мужчины рядом нет. Лена – твоя дочь – совсем уже взрослая. Если тебе это интересно…
– Генетикой занимаешься? – почему-то спросил он.
– В смысле как раньше – нет. Просто преподаю, – и вдруг женщину захлестнула злость: ну причем тут генетика, семнадцать лет его не было, неужели нет ничего, кроме генетики, о чем сегодня нужно говорить… И уже со злостью в голосе она сказала:
– Теперь ты расскажи, где был, что делал. Объясни: почему ты исчез? Почему ты бросил нас с Леной? Где ты?
– Света, я не в Киеве и даже не в Украине, я в Греции.
– В Греции? – с удивлением воскликнула Света. – Что ты там делаешь?
– Служу, – спокойно ответил он, – монахом в Афонском монастыре.
– Ты – монахом? – почти шепотом простонала она в трубку, в одно мгновение уяснив причину Сашиного исчезновения и поняв все, или почти все.
– Да, я служу Господу нашему – уже семнадцать лет.
– Почему тогда, если ты решил служить Господу, ты не сказал мне об этом? Ведь я тебя похоронила. Лена уверена, что ты нас бросил. Почему ты меня предал?
– Я должен был так поступить. Если бы я сказал тебе, ты бы меня отговорила. А я должен был, – спокойно и настойчиво ответил он.
– Должен? Кому должен? Ведь ты – доктор наук! – в недоумении воскликнула Света.
– Это была моя судьба. Я только сегодня понял смысл моей жизни, – спокойно пояснил он.
– Ты – лучший математик Украины, неужели больше некому служить Господу, и почему в Греции, мог бы служить в Киеве, знаешь, сколько у нас церквей… Много новых церквей в Киеве.
– Я люблю Киев, цветущие каштаны до сих пор снятся. И тебя люблю очень, и Лену, – вдруг его размеренный баритон дрогнул, в течение небольшой паузы он пытался справиться с волнением и немного погодя продолжил: – Моя математика определила мою судьбу и еще… твоя генетика, пока больше
