тень улыбки не сходила с очаровательно полных губ. Девушка смотрелась в зеркало и не узнавала себя – там не было прежней Лены, не было и в помине. Легкий румянец, мерцающие глаза, непривычно лежащие волосы. Она вдруг казалась себе красивой и была удивлена преображению. Неужели она была такой всегда?..
«А что, если я ему нравлюсь? – думала девушка, и ей становилось жарко. – Что, если мы с ним могли бы…»
Закончить мысль ей было стыдно и страшно.
«Я влюблена! – писала Лена в тетради перед сном. – Как это волнительно! Словно мне снова пятнадцать лет, и я… совершенно себя не контролирую. Но как же он хорош! Как необыкновенно в нем сочетается все самое мужественное и – добродушие, приветливость, порою даже робость, смущение…»
Лена вновь принялась за поиск работы по профессии, но отовсюду сыпались лишь отказы – нет опыта, нет законченного высшего, вы нам не подходите… К неудачам девушка теперь относилась оптимистично. Прошло стороной, значит, так необходимо. Невозможно быть недовольным жизнью, когда влюблен, и весь мир кажется тебе созданным в твоем цветущем сердце. Лена не могла расстраиваться, пока помнила об Илье Алексеевиче и о предстоящей в скором будущем встрече с ним наедине, а она помнила об этом каждое мгновение.
Удивительно, как преобразилась ее жизнь. На самом деле, жизнь осталась прежней, преобразилось лишь восприятие жизни. Известно, что мир таков, каким мы его видим, и не более того. Действительность определяется нашим восприятием. Постигая ее, мы же ее и формируем.
Лена так часто думала об Илье Алексеевиче, что почти забывала обо всем ином. Поэтому, когда за день до назначенной встречи дома появилась мать, девушка удивилась так, словно видела ее первый раз в жизни. Она действительно успела забыть об ее существовании и тем более не предполагала, что та явится так скоро.
Лунь была необыкновенно похожа на мать, похожа до такой степени, что кроме внешнего сходства иногда замечала за собой аналогичные черты характера: вспыльчивость, гневливость, нервозность, недовольство жизнью, склонность к депрессии… и это пугало ее. Если бы мать, Валентина, не выглядела так плохо из-за алкоголя, сигарет и беспутной жизни в пьяном угаре, ее с дочерью могли бы принимать за сестер.
Степы как раз не было дома, ушел на тренировку по баскетболу, поэтому, услышав открывшуюся дверь, Лена сначала подумала, что вернулся брат, и с улыбкой выбежала в коридор. Там, держась за стену одной рукой, стояла мать. Маска радости застыла на лице Лунь, стягивая кожу как засохшая глина.
– Чего уставилась? – страшным голосом спросила Валентина, делая неуверенный шаг. – Подошла бы, помогла матери, отр-родье…
Лена стиснула зубы и нахмурилась. Ей стало не по себе, будто кто-то неизвестный вот-вот должен был нанести ей несколько ножевых ранений.
– Зачем ты пришла? – голос сорвался от страха и брезгливости.
