Впрочем, не о том речь.
– Ты не представляешь, как я устала…
(Почему же, представляю, все мы устаём.)
– И часто с тобой?
– Первый раз. Пусть это будет между нами, ладно? – сказала Лиза.
Первый раз она меня о чём-то попросила. Она вообще редко просила. Я ужасно жалела подругу, но было приятно, что Лиза из заумной превратилась в обыкновенную (вот так превращение, почище, чем Лиза днём и ночью).
Перед самым выпуском, во время замены (вместо заболевшего биолога прислали учительницу русского из параллельного) мы развивали в себе высокое чувство – любовь к матери посредством чтения вслух соответствующих отрывков из соответствующих произведений (это не я, нам сказали, мне запомнилось). Читать велели Лизе. Лиза отказалась. Учительница настаивала, хотя читать выучились все, и Лизу мог заменить любой. Педагог возмущённо заговорила о безобразном поведении старшеклассниц, которые красятся, курят, а на переменках, прямо в школе… (уж Лиза-то с её жутковатой внешностью была явно ни при чём). А потом логично заключила, что ученица, которая отказывается прочесть такие высокие строки, никогда не сможет по-настоящему любить мать, родину и школу. («И вообще – любить по-настоящему», – дополнил кто-то).
Я увидела, что у Лизы начинается… Увидели и другие. Поднявшийся было смешок утих. Учительница засуетилась, нашарила в сумке таблетки и дрожащей рукой протянула их Лизе. Но Лиза отстранилась от руки с таблетками. Я испугалась за подругу. Я должна была ей как-то помочь.
– Лиза, возьми таблетки, а то у тебя опять начнется истерика, как тогда.
Я прошептала только Лизе, но из-за тишины мои слова услышали все. От Лизиного взгляда мне захотелось спрятаться в чернильницу. Вдруг Лиза задрала кверху подбородок, слёзы куда-то делись, отвела руку с таблетками («Спасибо, не нужно») и очень спокойно – ей же: «Не вам судить о моих чувствах». Прямо как в кино.
После урока (он был последним) Лиза молча побросала книги в сумку и пошла к выходу.
– Лиз, ты чего? Как себя чувствуешь?
– С завтрашнего дня мы сидим за разными партами, – сказала она и странно на меня посмотрела.
А как сказала-то! Нос – кверху, подбородок – вперёд, губы кривит и ещё этот странный взгляд, который я так не любила.
И из-за чего? Я же хотела ей помочь. Она пересела на свободное место к Любичу, в которого поочерёдно в одиночку или группами влюблялись девочки нашего – и не только – класса. Это тоже было – гром средь ясного неба! Вот так запросто сесть с Любичем. Правда, Лиза – самая невзрачная, никому и в голову не пришло, что за этим что-то кроется (а кто его знает, может, и крылось?). Впрочем, Лизу уже тогда мало интересовало, что подумают другие. На других ей было наплевать. Отсела, предав меня. Если б не Лиза, я бы тоже получила «золото», а не «серебро» – она, конечно, помогла бы мне на письменном по математике, и мне не поставили бы «четыре».
Лиза подала в медицинский. Когда я узнала об этом, забрала как во сне документы из института легкой промышленности
