краски на полотнах художников начали мутнеть, и закончилось все тем, что был нарисован черный квадрат как полное затмение всего. И несмотря на то, что он все-таки вычитал, что сам Малевич рисовал квадраты разного цвета (белый и красный) он почти год ежедневно учился рисовать квадраты белые на черном. Он говорил, что так любит мир, что хочет показать всем, что акцент должен быть именно на белом, что белый цвет – это самое главное в жизни. Потом он понял, что черного слишком много на его картине, и начал рисовать совсем тонкую черную рамку и между ними большую зеленую (отмечу, конечно, что ни о каком совершенстве исполнения речи не шло, Консту было около 12 лет всего, но тем интереснее эти его поиски чего-то в себе). Потом он понял, что мир уж совсем прекрасен и многоцветен, и что каждый цвет нужен и важен, и просто уже красиво смешивал все цвета так, что получалась будто не на рисунок смотришь, а в большой калейдоскоп. Ну а затем, как он сам рассказывал мне, совсем почти непонимающего его, что если художник восторгается миром на самом деле, то он должен рисовать его таким, какой он есть, не прибавляя абсолютно ничего своего. И даже помню его одну цитату: «Вот если есть на полке пыль и яблоки, то нельзя рисовать яблоки без пыли». И так как этого изобразить уже он не мог, то оставил картины.
Но удивительно, что этот его акцент на белый квадрат, на уважение к миру остался в нем до сих пор. Он уже взрослый. Пройдя обучение в одном из лучших заведений, обучающих в сфере искусства, и пообщавшись вдоволь со студентами, твердившими ему в один голос, что воплотить шедевр можно только драмой, и прочитав огромное количество классических книг, практически говоривших о том же, оставался все верен себе, и с жаром всем доказывал, что самая высшая точка в жизни – счастье, а значит ей и можно достичь самых больших высот и в искусстве.
Чтобы вы еще больше поняли насколько интересный у меня друг, я приведу наш недавний разговор с ним. Говоривший всегда много по работе и вообще любивший говорить, я при встрече с Констом, всегда много слушал его, и потому, что он рассказывал какие-то очень интересные и нестандартные для обычного разговора истории и потому, чтобы дать ему высказать свои сокровенные мысли, которыми он может поделиться только со мной, а значит сделать хорошо моему другу, было само по себе отдельным удовольствием. Пропущу наши обычные приветствия и вопросы о делах и сразу перейду к тем трем мыслям и историям, которые он мне рассказал в тот день.
Он сказал:
– Ты знаешь, Фрин, мне с моим большим желанием понять человека очень повезло, что я все время нахожусь с творческими людьми, сейчас объясню, они не то, чтобы лучше остальных, но в своем проявлении они больше места уделяют своим эмоциям, сказать еще проще – они более открыты. Я сам по себе замечал, что, например, когда ты тверд, очень сложно почувствовать восторг, ты должен открыться ему и наоборот, когда ты восторжен, то невозможно контролировать себя. Но опять же это не значит, что человек не может быть таким и таким, просто совсем трудно
