себя, поняла, что, мне дар дали, чтобы я его людям раздавала.
Бабырган, в котором есть только небесное начало, не может проявить себя на земле для человека сам, только через женщину он может это сделать. Я вспомнила, Кондрат, свое прошлое воплощение, эта женщина – я! Я пришла к Бабыргану через сердце горы, через огонь, через жерло вулкана, никакая другая не прошла бы этот путь. И от синтеза слияния энергий моей Души, человека земного, и Души Бабыргана родилась новая сила, создался Эгрегор огненных капсул, загоревшись звездой на небосклоне, и открылся новый фрактал, который пропускает наимощнейшие энергии ранее не находившиеся на планете Земля. И теперь, спустя тысячелетия, об этом Эгрегоре капсул справедливости должны узнать все, потому что каждому живущему на земле существу стала необходима эта защитная оболочка капсулы.
Кондрат понимал, что он ничего не понимает. Мысли путались в его голове, а слова Велуши не воспринимались его сознанием и казались полнейшим бредом, а она продолжала сходить с ума и говорить ему не укладывающиеся в голове вещи.
– Я пришла на землю, чтобы дать развитие земным людям, дать им знание пользования этим Эгрегором, научить их подключаться к нему, дать человечеству продвижение. А о нас, Кондрат, даже говорить дальше бессмысленно, – я женщина Бабыргана!
У Кондрата от всего услышанного дыханье перехватило и хрип застрял в горле, а так хотелось в эту минуту взреветь диким волком, задрав в небо свою морду, и выть, выть, выть, долго и протяжно, чтобы выплеснуть наружу такую невыносимую боль, принесенную ему словами Велуши. Бред, никак не укладывающаяся в голове утопия. Его женщина отталкивается от него, не подпускает к себе и с упоением рассказывает о том, что была близка с другим и что эта связь навеки соединяет ее с возлюбленным.
– Что вообще это все может значить? – думал он, нервно вцепившись в руль. – Только одно: Велуше с ним плохо, и она навоображала себе нереальные любовные приключения и теперь видит в каких-то иллюзорных снах эти фантазии, претворяет их в действие, ведет в блокноте странные записи и на все большее расстояние отдаляется от него.
Ревность навалилась на Кондрата тяжелым грузом, будто множеством острых стальных шипиц пронзив все тело, и в эти образовавшиеся проколы втекали в душу ненависть, злость, гнев, обида и огромный страх потери любимого человека, предавшего его. В эту минуту ему хотелось одного – убить ее. Если она не желает принадлежать ему, то пусть никому не достанется.
Он посмотрел в сторону Велуши боковым зрением и увидел сияющие счастьем глаза. Желваки на лице Кондрата еще сильнее заходили ходуном, глаза наполнились слезами, и кадык стал подрагивать, сглатывая копившуюся во рту слюну, готовую вместе со словами оскорблений вырваться наружу, но он из последних сил нашел в себе возможность сдержаться – настолько сильно Кондрат боялся потерять ее.
Он ощущал себя в этот момент каким-то слабым, беззащитным, безвольным. Кондрат вышел из машины
