и по ней вышел на узкую каменистую кромку берега, где валялись спутанные грязно-зеленые косы подсыхающих водорослей. Море лениво ласкало камни, торчавшие везде вдоль прибойной полосы, оно искрилось тысячью прыгающих жемчужин на морской ряби под дуновением ветерка, оно было теплое, живое, и рука, опущенная в воду, покрывалась, сверкающими радужными пузырьками. Все во мне наполнилось ощущением счастья. Я не долго раздумывал, сбросил с себя одежду, благо никого не было на всем пустынном берегу, и вошел в воду. Это была вода, живая вода, моя стихия, сливавшаяся с моим ощущением полноты жизни, родственная моему телу, знакомая еще с детства, возносившая сознание в какие-то неведомые выси. Вода была легкая, тело могло лежать в ней без движений, море покачивало, убаюкивало и, если бы не жгучее солнце, можно было бы и вздремнуть. Словом это были те редкие минуты полного блаженства, которые сперва не осознаешь, а потом помнишь о них очень долго.
Девятиэтажное, недавно выбеленное, новое здание гостиницы-общежития, или, как называли его кадровики, «общежитие гостиничного типа Дальневосточного научного центра» на улице Кирова, к которому я подошел ближе к вечеру, уже обживалось поэтажно. Внизу, на первом этаже, была академическая поликлиника, второй и третий этажи еще приводились в порядок ремонтными рабочими для лабораторий Тихоокеанского океанологического института, а на верхних уже были слышны даже детские голоса и у подъезда стояло несколько детских колясок. Сюда приезжали и заселялись в свободных помещениях общдежития молодые специалисты со всей страны. Меня, для начала, тоже устроили в комнате, где уже проживали два человека, оба из моего поколения, оба из Москвы, как и я, оба тоже кандидаты наук, один из подмосковной Черноголовки, химик, другой радиофизик, уехавший в свое время из Сухумского филиала Акустического института АН СССР в Москву, и потянувшийся за своим бывшим директором Ильичевым во Владивосток. Каждому из нас, поскольку мы были с семьями, пообещали к зиме предоставить отдельное жилье в этом же здании, несколько этажей в котором было отдано для «малосемейного общежития».
Крыша над головой была, «удобства» в комнате представляли собой совмещенный санузел со «стоячей ванной», все было внове, интересно, окна комнаты выходили прямо на Амурский залив, внизу, метрах в ста от здания, было море с пляжем, на котором маячило несколько фигур. Условия были привычные, почти такие же, в которых приходилось отдыхать летом обычно на Черном море, где-нибудь в Гурзуфе или Дагомысе. Мне все это понравилось с самого начала, даже общежитие, в котором мне не доводилось побывать в мои студенческие годы. Не до общежитий было мне в моем университете – спорт отнимал все мое свободное время.
Я вынул из желтого, «командировочного» портфеля плавки, вышел из комнаты, спустился к морю, чтобы уже спокойно, не торопясь поприветствовать его, хорошенько поплавать до вечернего чая,
