собственный народ загнать, словно крыс, под землю? Ведь те, кто это придумал или уже, вероятно, их наследники, живут наверху и снимают барыши с украденных у людей неба, солнца и воздуха. Он, ставший заложником этой несправедливости, теперь сидит в камере, спустя сто лет. Семья Николая исчезла, а ему судьба уготовила новое испытание. Теперь Гомельскому предлагают убивать людей на потеху публике! Мог ли он подумать тогда, с интересом разглядывая меч-гладиус во время школьной экскурсии в музей, что через много лет ему предложит взять его в руки полковник Метелкин? Все-таки жизнь полна абсурда!
Лицо горело. Николай открыл нишу с кранами к умылся. Стало немного легче. Он снова лег на кушетку. Что же ему делать? В голову лезли воспоминания. Перед глазами стояла их квартира, доносился гомон детей, которые играли рядом со шкафом, забитом художественной литературой и книгами по истории. На одной из полок стояла небольшая медная статуэтка Будды. Ее нашел в монгольской пустыне Гоби прапрадед отца. Фигурку передавали из поколения в поколение как величайшую семейную реликвию. С годами она стала настоящим предметом антиквариата и, вероятно, даже могла стоить немалых денег. Для Гомельского ее ценность состояла в том, что статуэтка была с ним всегда, сколько он себя помнил: он спал, учил уроки, рисовал, читал, а маленький медный Будда бесстрастно взирал на происходящее. Вероятно, у каждого человека есть такая вещь, которая, как невидимая ниточка в прошлое, возвращает в детство. И Николаю становилось спокойнее каждый раз, когда он брал фигурку в руки. Даже сейчас, представив статуэтку, он почувствовал, как понемногу успокаивается.
Лежа с закрытыми глазами, он скорее почувствовал, чем услышал, как раскрылись двери. Николай сел и огляделся. Вокруг никого, но проход остался открытым. Гомельский осторожно поднялся и, подойдя к проему, высунул голову в коридор. Пусто. Он вышел из камеры и пошел наугад направо. Добравшись до поворота, он снова осторожно выглянул за угол. Перед ним был открытый проход в сад. Николай узнал в нем тот самый сад, который видел из кабинета полковника. Где-то журчал незаметный ручей, доносился свист птиц. Николай шел по саду и вдруг заметил лавку. На ней спиной к нему сидел мужчина. В этой фигуре Гомельский сразу узнал своего отца, но все же, немного сомневаясь, спросил:
– Папа?
Мужчина обернулся к нему с улыбкой:
– Привет, Коля! Давненько не виделись. Садись, сынок!
Обрадованный встречей Николай сел рядом:
– Привет, папа!
Отец ласково посмотрел на него и спросил:
– Ну, как ты?
Николай присел рядом и обвел глазами сад:
– Да как-то не очень… Похоже на тупик…
Отец задумчиво посмотрел на него и произнес:
– Помнишь, мы когда-то читали с тобой «Рассказы Южных морей»?
– Да. Джек Лондон.
– Точно.
