и строгого реалистического стиля»[56],– напишет Дмитрий Михайлович в 1963 году.
Но вместе с тем в этих набросках «нащупываются» и мысли, которые явно идут вразрез с «шестидесятнической» идеологией. И проявляются они прежде всего не в какой-то отвлеченной сфере, а в отношении к главному делу жизни – собиранию фольклора.
В концентрированной форме эти мысли Дмитрий Михайлович сформулирует в работе «Как собирать фольклор», написанной в 1971 году, но подходы намечались им еще в начале шестидесятых.
Самое существенное, что и тут Дмитрий Михайлович шел наперекос общей линии. Он решительно выступает против попыток подмены фольклора клубной самодеятельностью, говорит о том, что надо с большим разбором собирать неустоявшиеся явления словесной культуры, ибо только то значительно и хорошо по-настоящему, что прошло проверку временем, доказало свою абсолютную художественную ценность…
Как говорит Владимир Иванович Поветкин, Балашов «оказался в условиях физически и культурно искореняемой северной русской деревни. Он увидел обломки обрядовой свадебной, похоронной, календарной традиции. Он записывает… последних русских сказителей. Спешит запомнить и уразуметь все, что составляло понятие сельской цивилизации, той цивилизации, которая пришла из глубин тысячелетий и которая верой и правдой служила основой русской государственности, национальному самодостоинству и несла с собой самую близкую к природе красоту».
Об этом же писал и Лев Николаевич Гумилев, отметивший, что фольклорная работа дала Балашову соединение всегда жившей в его сердце любви к родной земле с глубокими знаниями специфики образа жизни русского крестьянина…
«По отношению к фольклорной культуре, крестьянскому образу жизни, – писал Л.Н. Гумилев. – Д. М. Балашов никогда не занимал только позицию этнографа-исследователя, рассматривающего этнографический комплекс как раритет «старой культуры», подлежащий фиксации и описанию в научных целях. Для него русская крестьянская культура, образ жизни русской северной деревни, сами стереотипы поведения русского крестьянина никогда не переставали быть незамутненным источником всей национальной русской культуры, стержнем, вокруг которого и развивалась, особенно в ранний период, сама история России. И в этом, на мой взгляд, как ни в чем другом, зримо проявилась мера таланта, отпущенного Богом Дмитрию Михайловичу. Ведь ничто, кроме таланта, не может дать человеку способности отказаться от предубеждений, господствующих в науке или свойственных «своей» замкнутой социальной группе. Дмитрий Михайлович отбросил сословные интеллигентские предрассудки и весьма решительно. Приняв для себя экологический и социальный смысл крестьянского образа жизни, он сам как исследователь вошел в тот круг представлений, который позволил ему рассматривать фольклор в качестве элемента более общей системы жизнедеятельности русского крестьянина».
А хрущевская «одиннадцатилетка» поднималась
ГАНПИНО. Ф.8107, o. 1 д. 556, л. 1.
