песня его слышалась все тише и дальше. Но вдруг его голос снова приблизился, раздалось громогласное «Эй-гей!» и продолжение песни:
Прыг, прыг, малыши, вдоль Ивьюнки-речки!
Том отправится вперед и засветит свечки.
Солнце скатится на запад, пойдете наощупь;
Дверь откроется, когда лягут тени Ночи;
Желтый свет из двери во тьме замерцает –
Шелест черной Ольхи пусть вас не пугает,
Ивы больше вы не бойтесь, ни корней, ни веток –
Хей-дол, там Том будет ждать со светом!
Больше хоббиты ничего не услышали. Почти сразу же солнце скатилось за деревья. Они представили, как оно сейчас бросает косые лучи на реку Брендидуин, как одно за другим освещаются окна Бакбурга. А здесь перед ними ложились длинные тени, над тропой нависали темные ветки, по сторонам встали грозные стволы. Белый туман колебался над рекой, запутываясь в корнях прибрежных деревьев. Прямо от земли у них под ногами поднимался пар. Сумерки сгущались.
Они с трудом угадывали тропу и очень устали. Ноги словно свинцом налились. Непонятные вкрадчивые звуки слышались из кустов и камышей со всех сторон. А когда они поднимали глаза вверх, к бледному вечернему небу, то видели странные рожи, которые кривились в темных ветках и усмехались им с крайних деревьев мрачного Леса. Им начинало казаться, что все вокруг ненастоящее и они, спотыкаясь, бредут в зловещем сне, после которого не наступит пробуждение.
Ноги почти перестали их слушаться, когда они заметили, что земля под ними потихоньку поднимается. Река замурлыкала, зажурчала по камням, и они различили в темноте белую пену маленького водопадика. Деревья внезапно кончились, туман прорвался. Они вышли из леса на широкий луг. Речка здесь превратилась в веселый тонкий ручеек, который поблескивал под звездами, уже высыпавшими на небосвод.
Трава под ногами стала мягкой и короткой, словно ее подстригали. Позади деревья и кусты на окраине Леса стояли очень ровно, как подрезанные ножницами. Дорожка была уже гладкой, ровной, обложенной камнями по сторонам. Она вилась улиткой на горку. Там на серебристой под звездным сиянием траве стоял дом с освещенными окнами. Тропка еще раз нырнула вниз, потом весело побежала вверх по склону, где им навстречу уже открывалась дверь, выпуская в ночь приветливый свет. Это был дом Тома Бомбадила.
За ним серым гребнем вставала невысокая обнаженная вершина, а дальше – темные силуэты Могильников на фоне ночного неба на востоке.
Все поспешили вперед, хоббиты и пони. Половина усталости прошла, половины страхов как не бывало. Из дома выкатилась песня:
Хей-дол! Динга-дон!..
Эгей, веселей, прыг да скок, ребятки!
Пони, хоббиты, сюда! В гости к нам идите!
Будем вместе песни петь, будем веселиться!
А потом прозвенел другой голос, чистый, юный и вечный, как весна, как радостно поющая вода в горах, сбежавшая в ночь из яркого утра, серебром им навстречу:
Будем вместе песни петь! Начинайте
