вроде живое, понимает, что вокруг делается, не так, как в Хоббитшире. И деревья здесь не любят пришельцев. Они следят. Обычно они только следят, ничего особенного не делают, во всяком случае, днем, при свете. Иногда какое-нибудь совсем неприветливое ветку сбросит, или корень выставит, или петлю из плюща на тебя закинет. А ночью вещи пострашнее происходят, мне рассказывали. Я здесь после захода солнца был всего раз или два, да и то возле самой Загороди. Мне показалось, что все деревья перешептываются, сообщают друг другу новости на непонятном языке; и ветви качались и трогали друг друга без всякого ветра. Говорят, что эти деревья ходят, могут окружить чужака и придавить. Однажды давным-давно они в самом деле напали на Загородь: подошли к ней, вросли в землю рядом, перегибались через нее, спускали ветки наружу. Но хоббиты пришли, порубили сотни деревьев, разложили большой костер и выжгли в Лесу длинную полосу восточнее Загороди, недалеко отсюда. Лес больше не нападал, но стал еще враждебнее. Там, где был костер, до сих пор просека осталась. На ней ничего не растет.
– Тут только деревья опасные? – спросил Пипин.
– Говорят, что в глубине Леса странные твари живут, – сказал Мерри, – не здесь, а подальше. Я их не видел. Но тропы кто-то прокладывает. Когда в Лес входишь, обычно встречаешь тропинки. Но они время от времени передвигаются и странно переплетаются. Тут близко начинается довольно широкая тропа к Паленой Просеке, примерно в том направлении, куда нам надо, на восток и чуть-чуть к северу. Она старая и недавно еще была. Попробую разыскать.
Хоббиты ехали по оврагу, оставив позади ворота туннеля. Начавшаяся в дальнем конце оврага еле заметная тропинка вывела их на уровень Леса, локтей на сто выше Загороди, и, заведя под деревья, пропала. Темная полоса Загороди осталась за спиной. Впереди были только деревья, стволы всех размеров без числа: прямые и кривые, толстые и тонкие, гладкие и обросшие ветками, серые или зеленоватые от мха; на многих рос отвратительный скользкий лишайник.
Один Мерри из всех бодрился.
– Ты лучше ищи свою тропу! – сказал ему Фродо. – А вы все не разбредайтесь и старайтесь не забывать, в какой стороне была Загородь.
Они пробирались между деревьями, пони осторожно трусили за ними, переступая через корни и стараясь за них не цепляться. Подлеска в этом Лесу не было. Земля полого поднималась. Чем дальше, тем выше, темнее и толще становились деревья. Было тихо, лишь иногда с замерших листьев падали тяжелые капли. Вдруг все ветви зашевелились и словно зашептались, но тут же опять замерли, а путники почувствовали, что за ними неодобрительно следят. Это чувство не ослабевало, а наоборот, становилось острее, – их окружало не просто недоверие, а враждебность. Они стали ловить себя на том, что сами то и дело оглядываются и косятся через плечо, словно ожидая внезапного удара.
Никакой тропы по-прежнему не было. Деревья словно загораживали путь. Вдруг Пипин не выдержал и закричал:
– Ой-ой-ой! Я вам ничего не сделаю! Пропустите, пустите меня!
Остальные замерли
