мама все настаивала. Тогда он действительно еще раз прочел обе книги, пожал плечами и на том успокоился. Главное теперь, это отбиться от мамы и правильно отвечать на ее вопросы…
Наступила весна. Сергей Петрович любил именно это время года. Пушкин там что-то такое писал про осень, но осень на Сергея наводила тоску и уныние, а вот весна рождала в его крови надежду на будущее, и казалось даже, что жизнь будет бесконечной и наполненной счастьем.
Наверное, это было от того, что он себя очень хорошо чувствовал! Особенно если не ходил и не двигался интенсивно. То есть, когда он сидел на стуле или в инвалидном кресле, все было просто замечательно, если не двигаться, а как только он начинал шевелиться, немедленно задыхался, покрывался холодный потом, и силы тут же покидали его. Ужас какой-то!
Домой он попал в конце апреля. Теперь Аня выводила его на оборудованный балкон, который она застеклила, пока он лежал в больнице. Сергей давно хотел это сделать, но руки как-то не доходили, а у Ани дошли, и теперь в центре балкона стояло удобное и мягкое кресло, куда Сергей Петрович погружал свой зад, садился, расслаблялся и рассматривал окрестности.
Оказалось, что с их балкона был совершенно удивительный и необыкновенно красивый вид! Вид в перспективу города. Они жили на четвертом этаже и кроны деревьев не мешали смотреть в даль, только чуть показываясь верхушками над перилами балкона справа и слева, а дальше, уже вдалеке, стояли высотки, всякие предприятия и прочие застройки, а прямо перед его взором вид не был закрыт никакими постройками и дарил ему далекий парк с зеленеющими молодыми листочками и редкие дома, не портившие зелень этого парка. Там, далеко, росли большие дома, которые, как ширмой или задником на сцене, прикрывали парк сзади, окружая по краю своими белыми свечками, а все вместе было так красиво и вдохновляюще, что Сергей Петрович теперь почти переехал жить на балкон. Красота далекой перспективы вызывала в его душе надежду на долгое созерцание этой красоты, а значит, и на его долгую, будущую жизнь. Это позволило Ане разобрать его «логово» окончательно. Ей нравилось, когда он не валялся, как матрац на диване, а сидел, смотрел вдаль, читал, мечтал и думал…!!! А главное, что он думал!
А сам Сергей очень удивлялся происходящим с ним метаморфозам. Он стал ловить себя на мысли, что в его душе все чаще просыпается сентиментальность и нежность. Теперь ему нравилось смотреть на красивое, ловить себя на мысли, что это намного приятнее, нежели быть тем бесчувственным чурбаном, которым он был раньше.
Иногда красоты мира вызывала у него сентиментальную слезу, которая набегала невзначай, и которую он прятал от жены, старался, чтобы она не видела этого. Ему казалось, что это как-то не по-мужски. Может быть, поэтому вид из окна расслаблял его в полную сентиментальность, и это давало совсем другое восприятие огромного мира за чертой его балкона. В размер глубокого вздоха чистым воздухом на всю катушку!
– Какая красота! – думал он. – Если на свете действительно
