style="font-size:15px;"> – Изредка.
– Тогда должны знать, чем отличается игра на большой, стоклеточной доске, от игры на доске простой.
– Признаюсь, на большой доске мне играть не приходилось, – Белый понял, что полностью потерял инициативу в беседе с полицмейстером. В таких условиях он дальше вести общение не мог. Следовало срочно прекращать аудиенцию. Найти бы пристойный повод для выхода из неприятного положения.
– А я вот, представьте, делал такие попытки, – продолжил свою мысль Владимир Сергеевич. – И все крайне неудачные. Из меня вышел плохой гроссмейстер. Однако, один ценный вывод я для себя сделал. Игра на большой доске отличается от малой только степенью профессионализма. Всё остальное идентично!
– Что-то я не разберу, к чему весь этот разговор?
– А к тому, Олег Владимирович, что там, в Петербурге, все играют на большой доске. Но сие совсем не означает, будто в маленьких городах, таких, к примеру, как наш, жизнь имеет сонное состояние. Мы тоже играем. Только на доске обычной, простой.
– Я понял, – «Ну, вот, кажется можно и удалиться.» – Не те масштабы.
– Совершенно верно. А чувства, если хотите – азарт, ничем не отличаются от столичных.
– Благодарю за столь познавательную беседу. Рад был познакомиться. Признаться, не ожидал встретить в далёкой провинции столь эрудированную личность, как вы. За сим, разрешите откланяться, – Олег Владимирович спрятал блокнот, кивком головы попрощался с полицмейстером и удалился.
После его ухода Владимир Сергеевич долго сидел в глубоких размышлениях, крутя в руке пресс-папье, и пытаясь проанализировать поведение молодого человека со всех сторон. Не давала покоя беседа с Самойловым. Надзиратель, перед тем, как занять свою должность, пятнадцать лет отслужил в сыске, а потому вряд ли мог ошибиться. «Шаловливые ручки.» Полицмейстер бросил взгляд на документ, покоящийся на столе. А если бумага, которую предоставил этот хлыщ, хорошо изготовленная липа? Киселёв взял документ и ещё раз внимательно осмотрел его. Впрочем, если это и была подделка, то на официальной гербовой бумаге, с присутствием на ней необходимых водяных знаков. Да и подпись генерала Оскольского была, судя по всему, не поддельная. К тому же сам собой напрашивался вопрос: зачем? Смысл так открыто заявлять о себе? Предположим, господин Белый не тот, за кого себя выдаёт и получил доступ до Казначейства. Но это всё равно, что самого себя посадить за решётку. Слишком открытая комбинация. В столице она бы ещё прошла, но не в столь маленьком городке, где всё и вся на виду. «Дьявол!» – Киселёв с силой хлопнул ладонью по столу, – «Когда же, наконец, придёт ответ на запрос?»
Олег Владимирович возвращался в гостиницу ближе к полуночи. После того, как он покинул городское полицейское управление, извозчика брать не стал. Решил прогуляться. Вечер опустился на город и окутал дома мягким сумраком. Новый житель Благовещенска шёл неспешной походкой, вдыхая тёплый, и какой-то непривычно мягкий воздух. Лёгкие работали без
